В 1993 году внешне благополучный француз по имени Жан-Клод Роман забил до смерти спящую жену, потом застрелил из охотничьего ружья двоих детей. Этого ему показалось мало, и с тем же ружьем Жан-Клод навестил родителей. Помимо стариков жертвой преступника стал пес. Затем Роман поехал в Париж и попытался убить любовницу, хотя повел себя уже не так уверенно и успеха не добился. Наконец, он вернулся домой, устроил пожар и принял просроченные таблетки как раз под пожарные сирены. Дальше Жан-Клода стали последовательно спасать пожарники, врачи, психиатры и адвокаты. Все успешно, хотя адвокатам особенно трудиться не пришлось: смертная казнь во Франции отменена.

Пожизненное заключение – вот и сказке конец.

Однако этой страшной и по своему нелепой истории не дал уплыть в Лету вместе с газетными листами французский писатель Эмманюэль Каррер.

В писательском интересе к преступлениям ничего странного нет. Достоевского вот последовательно интересовала личность душегуба. Трумана Капоте в «Хладнокровном убийстве» интересовали жертвы. Целью же очерка журналиста Каррера о Жан-Клоде Романе стал ответ на вопрос: как все-таки ему удавалось дурачить такое количество вполне разумных, взрослых людей?

Герой «Изверга» Каррера не сошел с ума, что и доказала экспертиза, и в то же время был по-настоящему безумен многие годы, причем в безумии его «была система». Жан-Клод, стеснительный и скучный молодой человек, однажды то ли испугался, то ли по состоянию здоровья не смог прийти на экзамен. Не пошел и на пересдачу, но родителям об отчислении из медицинского института не сообщил. Не сообщил никому вообще – стал жить, будто по-прежнему учится. А потом стал жить как доктор. Он общался с тем же кругом людей, не вызывая ни у кого подозрений. Роман придумал себе работу, а положенное время высиживал в кафе, словно школьник-прогульщик.

Он женился, купил дом, менял машины, обзавелся двумя детишками и любовницей, как уважающий себя буржуа. На какие деньги?

Сперва на родительские, старики доверили сыну управление своими накоплениями. Потом пустился в аферы, обещая родственникам жены разместить их средства в Швейцарии под высокий процент. Наконец, ограбил тем же путем любовницу, а когда веревочка дальше виться уже не могла, убил своих родных и принял таблетки. Просроченные.

Вот он – изверг, который никому не хотел зла. Просто запутался во вранье.

Верти его, как хочешь, додумывай, доделывай жизнь. Но Эмманюэль Каррер исхитрился сесть между двух стульев: он написал и не роман, и не очерк. Все рассказанное в книге – правда, но истина осталась где-то рядом. Писатель не создал своего героя, остался на позиции журналиста, да еще наводнил текст реверансами: извините, мол, что я про эту сволочь вообще пишу. Карреру очень хотелось объяснить, что он не защищает Романа, а лишь пытается разобраться в его мотивах. Собственно, того же пыталось добиться и следствие, по материалам которого книга в основном и написана. Дальше юриспруденции Каррер не продвинулся ни на шаг, вот разве что привел в «Изверге» отрывки из личной переписки с преступником, свидетельства людей, которые заботятся о нем по сей день.

История громкая, книга имела успех, дождалась экранизации, вот только «Изверг» – не литература, а лишь портрет Романа с натуры. Даже скорее не портрет, а так, художественная фотография.

«И я вдруг подумал, что написать его историю – все равно что совершить преступление… или сотворить молитву» – сильно сказано. Вот о чем действительно интересно было бы прочесть: отчего Карреру лезут в голову такие мысли? Как люди приходят к внутреннему прощению детоубийцы? Какое они, посторонние, вообще имеют право его прощать? Но писатель постеснялся отвести для себя слишком много места на страницах, уступив его истории Романа. Она интересна, эта история… Каррер постарался остаться правдивым, и в итоге пришлось признать, что всей правды о себе, возможно, не знает и сам убийца.

Эмманюэль Каррер. «Изверг»: «Флюид», 2003.