Город-крематорий
В романе Федора Достоевского «Братья Карамазовы» есть вложенная притча о Великом Инквизиторе. Она повествует о том, как Иисус без особой огласки снизошел на землю, оказавшись в Испании XVI века, — оплоте зла и насилия. Народ, измученный бесконечным террором, узнал его и поклонился ему, но старик Великий Инквизитор внезапно схватил Христа и увел его на допрос. Вместо допроса старик начинает монолог, в котором излагает свое мировоззрение, напоминающее социализм, заявляет о ненужности свободы и признается, что служит сатане (Международное движение сатанизма признано в РФ экстремистским, его деятельность запрещена), как и вся церковь. В финале он обещает завтра же сжечь Христа за то, что тот пытается мешать инквизиции.
В этом отрывке историкам интересны не столько дебаты о свободе воли, сколько фон, на котором развивается сюжет. Действие происходит в Севилье, где каждый день пылают костры: «накануне в «великолепном аутодафе», в присутствии короля, двора, рыцарей, кардиналов и прелестнейших придворных дам, при многочисленном населении всей Севильи, была сожжена кардиналом великим инквизитором разом чуть не целая сотня еретиков ad majorem gloriam Dei». («к вящей славе Божией»)
Столица Испании предстает неким освенцимом, где идет непрерывная мракобесная кровавая вакханалия. Где тайная инквизиторская полиция проводит террор более жестокий и открытый, чем НКВД в худшие годы сталинских репрессий, обещает казнить Христа только за то, что он помешал своим появлением. Для подавляющего числа читателей, что в России, что в мире, такой образ выглядит драматическим художественным преувеличением, но созданным по мотивам реальных событий.
Ведь действительно, подумают многие, существовала когда-то инквизиция, которая регулярно сжигала еретиков, ведьм, ученых, и вообще следила, чтобы люди не слишком увлекались свободомыслием. Испанские короли тех времен и правда были религиозными фанатиками, помешанными на распространении католичества, жестокими покорителями индейцев. Достоевский, а уж тем более Иван Карамазов, от имени которого излагается притча, писали не историческую работу, а размышляли о человеческой природе.
Проблема в том, что описанный образ не основан на реальных событиях, а выдуман от начала и до конца, людьми глубоко политически ангажированными. Достоевский к ним не имел никакого отношения, но образ инквизиции как средневекового Гестапо был настолько силен и популярен в его время, что он впустил его в свой роман.
Какой страной была Испания?
Прежде всего необходимо прояснить, чем была Испания XVI--XVII века, на пике своего могущества. Здесь Черная легенда (негативный образ Испании, созданный в европейской литературе XVI–XIX веков) соприкасается с еще более популярным и живучим мифом абсолютизма, согласно которому короли до появления конституций вели себя как капризные деспоты. Они казнили и миловали людей по своей прихоти, поощряли раболепство и подхалимство, думали только о расширении своей власти и владений, а слушали только мракобесов-священников, с которыми работали в тесном тандеме.
На самом же деле Испания раннего нового времени была первой страной, которая на практике внедряла идею всеобщих прав человека. После открытия Нового света перед испанцами встал вопрос — что делать с живущими там краснокожими людьми. Королева Изабелла, снарядившая Колумба в экспедицию, запретила обращать в рабство коренных американцев. Но поскольку в Новый свет люди ехали в основном за золотом, в Испанию приходили постоянные жалобы на злоупотребления конкистадоров.
В итоге 3 июля 1549 года король Карл V Габсбург приказал Совету по делам Индии прекратить все дальнейшие завоевания и проникновение вглубь континента до тех пор, пока вопрос не будет улажен с моральной точки зрения. Началась философская дискуссия, вошедшая в историю как Вальядолидская хунта. В ней приняли участие лучшие юристы и теологи Испании.
Одни считали, что индейцев следует приравнять к животным: они неразумны, не знают законов, едят людей и приносят их в жертву. Таким людям естественно быть рабами, и рабство будет лучше и для них самих, и для окружающих. Другие, наоборот, настаивали, что жестокость индейцев вызвана отсталостью, идолопоклонством, а в Испании в прошлом обстояли дела не лучше. Следовательно, дикарей можно развить, обратив в христианство, приобщив к цивилизации и научив жить по естественным (на самом деле, европейским) законам.
В итоге сторонники равенства победили, и было решено считать, что коренные американцы обладают основными правами лишь на основании того, что они люди. С ними нельзя было поступать, как заблагорассудится по праву победителей, и в дальнейшем указы короля Филиппа II от 1573 года обязали согласовывать с индейцами места для новых поселений европейцев.
Филипп II — король-эпоха — и впрямь прославился тем, что строил вертикаль власти, вытеснив из общественной жизни роль парламентов (кортесов). Вместе с тем, кем он точно не был, так это религиозным мракобесом и католическим Иваном Грозным, с которым они правили в одно время. Филипп II был крупным покровителем наук, в том числе и в особенности математики, астрономии, географии и инженерии (кораблестроения). В 1583 году он основал первую в Европе Академию математики (ныне Академия наук) и дал ей здание рядом с Королевским дворцом, где стали обучать космографов, архитекторов, артиллеристов и инженеров. Он создал Алхимический кабинет (кафедру или лабораторию) и распорядился привезти из Милана инженерные наработки никому тогда еще не известного Леонардо да Винчи. При королевском участии инженер Херонимо де Аянс-и-Бомон создал ранние прототипы паровых двигателей для удаления воды из шахт.
При Филиппе II на математической кафедре в Саламанке преподавалась только что созданная гелиоцентрическая астрономическая система Коперника. Он направил ботаника Франсиско Эрнандеса составить полное описание флоры и фауны Мексики. Под его покровительством работал монах-антрополог Хосе де Акоста, без которого человечество едва ли бы что-то узнало о доколумбовой культуре. При его содействии был создан григорианский календарь. Он был большим любителем природы и запрещал вырубки лесов, чуть ли не первым в мире озаботившись проблемами экологии.
Такое королевство не очень похоже на место, где одержимые религиозные фанатики превращают города в крематории. Тем не менее, инквизиция была не ключевой, но значимой частью политики Филиппа II, его предшественников и потомков. Чем же она тогда занималась?
Поиски предателей
Испанская инквизиция была фактически создана 27 сентября 1480 года, когда назначение получили первые инквизиторы Мигель де Морильо и Хуан де Сан Мартин. Их работа, проводимая на самом юге страны, была связана с постепенным вытеснением исламских халифов с полуострова и поднявшейся волной антисемитизма. Под властью мусульман в Испании жило множество иудеев, против которых в христианских королевствах, начиная с XIV века, организовывали погромы. Евреи массово принимали крещение, чтобы избежать насилия и открыть для себя многие профессии, запретные для иноверцев.
С крещеного еврея ограничения снимались, и многим из них даже было пожаловано дворянство. В итоге сформировался целый класс «новых христиан», чье существование выводило из себя «старых», — ведь они, проведя несложный ритуал, получали все привилегии, оставаясь, как считали испанцы, чужаками. Новообращенных стали обвинять в притворной вере, якобы они сохраняли иудейскую религию, лишь для вида приняв Христа. Именно для борьбы с «иудействующими» новообращенными и была создана инквизиция. Насколько их было много историкам проверить трудно, но здравый смысл подсказывает, что при вынужденном крещении люди не будут относиться к вере серьезно.
По-настоящему маховик испанской инквизиции раскрутил монах-доминиканец Томас де Торквемада, назначенный ее главой в 1483 году. Он централизовал и бюрократизировал преследования еретиков, а также, как считается, был реальным (не подписавшимся) автором Гранадского эдикта 1492 года, изгонявшего из Испании всех иудеев.
Спустя века, в эпоху Возрождения, Торквемада среди образованной европейской элиты считался кем-то вроде современного Гиммлера, и ему приписывались казни сотен тысяч людей. Современные историки считают, что в реальности речь шла о двух тысячах за весь период до 1530 года, когда Торквемада давно отошел от дел.
Безусловно, по современным стандартам знаменитый инквизитор был обыкновенным массовым убийцей на почве религиозной розни. Однако необходимо понимать, что в ту эпоху вера не считалась личным делом, вроде выбора профессии, музыкальных предпочтений или голосования на выборах. Вера считалась основой всей человеческой жизни, обозначала его принадлежность к сообществу и моральные рамки. Так что казнь в ту эпоху за вероотступничество и ересь была моральным аналогом расстрела за государственную измену в XX веке. Современники, описывая Торквемаду, представляли его «молотом еретиков, молнией Испании, защитником страны и честью своего ордена», — то есть, видели в нем прежде всего агента правопорядка.
Черная легенда
Чуть позже, до 1560 года, основными жертвами инквизиции становились уже не крещеные иудеи, а протестанты. В Европе начиналась эпоха Реформации и религиозных войн, но их ведение не имело отношения ни к просвещению, ни к мракобесию. Католики не отличались большей жестокостью, чем их противники: там, где у протестантов была власть, они боролись с католиками путем массовых казней и убийств. В 1560-х годах радикальные кальвинисты Нидерландов, где шло восстание против Испании, провели серию погромов против католических церквей. Они вели себя подобно современным ИГИЛовцам с кувалдами в Пальмире, стремясь уничтожить как можно больше церковной утвари, икон и религиозного искусства.
Голландцы на пару с англичанами — старыми геополитическими противниками испанцев и сочинили Черную легенду. У нее не было конкретного автора, но он и не требовался. Как раз во второй половине XVI века на северо-западе Европы получил распространение печатный станок, и на нем любой желающий мог издавать свои памфлеты и брошюры. Качество содержимого и достоверность таких листков была сравнима с современными анонимными политическими Telegram-каналами. Черные небылицы о враждебной стране неплохо продавались, люди зачитывались ими и на их основе формировали свое мировоззрение на столетия вперед.
В итоге даже образованный человек, вроде Иммануила Канта, был убежден, что испанцы «не учатся у иностранцев, что они не путешествуют, чтобы познакомиться с другими народами; отстали в науках на столетия, сопротивляются любым реформам и жестоки, как показывают имевшие место аутодафе». Инквизиция — точнее фантазии о ней — стали неотъемлемой частью внешнего имиджа Испании.
Реальная же инквизиция не была конвейером смерти и оплотом скоростного правосудия. После окончания антисемитских и антипротестантских кампаний, с 1560 по 1700 год, в Испании сожгли 775 человек. Это 2% из 49 092 обвиняемых, среди которых, например, 1241 были представителями духовенства, совершившими сексуализированные преступления. Остальных либо оправдали, либо приговорили к тюрьме, штрафу или покаянию (самое частое наказание).
У инквизиторов не было квот на казни и норм по задержаниям. Например, никто из членов секты «Алумбрадос» (иллюминаты), отрицавшей религиозные догматы, таинства и собственную греховность, не был казнен. В обвинительном заключении инквизиции их не призывали расстрелять как бешеных собак, а объясняли мотивы, приведшие к ереси: «Добро — приманка на крючке еретиков, величайшая приманка — это величайшее благо. Все предшественники еретиков искали евангельской истины или добра».
У инквизиции существовал список запрещенных книг, куда иногда попадали даже тексты, потом признанные церковью священными. Однако на практике люди часто просто игнорировали его, и наказания были редки. Хотя, например, Луис де Леон отсидел в тюрьме четыре года за то, что издал неканонический перевод библейской Песни Песней.
Подчас подозреваемыми становились случайные люди за обыденные вещи. Например, в 1635 году старика Педро Хинеста судили за то, что он якобы систематически ел мясо в постные дни. Но заинтересовало это расследователей лишь потому, что это давало повод думать, что он кальвинист. В целом, инквизицию интересовали именно секты и неканонические учения, коих в те годы было немало.
Безусловно, инквизиция не была современной норвежской полицией. Ее суды отличались секретностью, личности свидетелей не разглашались, задержанным могли месяцами не предъявлять обвинение. Во многих делах применялись пытки, хотя это считалось плохим и неэффективным методом из-за самооговоров. Целью инквизиции было добиться признания, а оправдательные приговоры выносились крайне неохотно (вместо этого расследование ставилось на паузу). Часто жертвами инквизиции становились те, на которых донесли враги и конкуренты. Все это так, и современная католическая церковь не пытается оправдать инквизицию и ее методы.
Вместе с тем, инквизиция была всего лишь плодом своего времени, эпохи кровавых войн и коренных перемен в Европе. Испания, в которой она действовала, не была оплотом отсталости и жестокости. В ней никогда не было масштабной охоты на ведьм, как в протестантских Германии или Великобритании, где люди зачитывались отвергнутым католиками «Молотом ведьм».
Так что «Христу» из притчи Ивана Карамазова было бы разумнее выбрать для посещения другое место и время. Например, одну из голландских церквей во время кальвинистского погрома.
Толпа бы, правда, вряд ли узнала его в лицо, зато приняла бы за врага и растерзала, и притча бы приобрела совсем другой смысл.