Очень надеюсь, что Татьяна Юмашева рано или поздно расскажет и о том, как разрабатывалась в Кремле спецоперация против журналиста радио «Свобода» Андрея Бабицкого. Истории этой мерзости ровно 10 лет.

Напомню, Андрей сначала пропал в Чечне, потом оказалось, что арестован, потом властям пришлось признаться, что арестовали, потом он якобы сам попросился к боевикам в обмен на российских солдат, и эту липу, постановку, показали по центральным телеканалам, потом ни семья, ни коллеги не знали, где он и жив ли он, потом «боевики» привезли и продали «Свободе» видеокассету с его монологом, записанным вроде бы 6 февраля, потом он наконец появился и сам, не очень здоровый, но живой. И против него велось расследование.

Не против тех, кто врал всей стране в январе — феврале 2000 года. Не против министра внутренних дел Рушайло и не против помощника президента Ястржембского, который озвучивал ложь, а после лжеобмена заявил на всю страну, что федеральная власть более ответственности за жизнь своего гражданина Бабицкого не несет. Не против тех, кто придумал, осуществил и снял инсценировку с передачей Бабицкого боевикам. Не против тех, кто врал про обмен на солдат, которых никто не обменивал, о чем потом написали газеты. Не против Путина, который в интервью «Коммерсанту» заявил:

— Мы его насильно не совали, он сам.
— Вы уверены?
— Это правда…

Это была ложь. Андрей, слава богу, живой, и сам рассказал эту историю. И уже совсем несложно восстановить точно, где правда, а где ложь.

С этой лжи началось правление Путина.

В какой-то момент той зимой 2000 года, когда не было никакой информации и мы все боялись худшего, я приперла к стене Валю Юмашева: «Где Бабицкий?» И получила более чем интересный ответ, тихим голосом: «У очень сложно контролируемых нами чеченцев». В тот же вечер — если не ошибаюсь, это было 8 февраля 2000 года — я задала этот же вопрос Путину: «Слушайте, у него жена, маленькие дети. Никто ничего не знает. Неужели вы думаете, кто-то верит в этот фальшак, который вы гоните по телику? Где Андрей?» И получила еще один интересный ответ: «Да успокойтесь вы. Приедут какие-нибудь ребята на машине с заляпанными номерами и привезут кассету, и увидите, что ваш Бабицкий жив и здоров». Но ведь официальная версия — что Андрей сам попросился к бандитам. Я смотрю на Путина, на человека, который завтра станет президентом страны: «Так вы же говорите, что он у бандитов. Это что, бандиты вам сообщили, что привезут кассету? Откуда вам знать, кто что привезет?»

Выхожу в соседнюю комнату и звоню подруге со «Свободы»:

— Ты знаешь, Бабицкий, видимо, живой. Скажи жене…
— Откуда ты знаешь?
— От первого лица.
— А ты ему веришь?
— Я бы так не сказала.
— Тогда я пока ничего жене говорить не буду.

Подруга моя в этот момент с остальными членами Московской хартии журналистов пытает Волошина по тому же поводу: «Где Бабицкий?» Волошин не знает, где Бабицкий. Он говорит, что не знает, где Бабицкий, чтобы быть точной.

Еду домой, уже второй или третий час ночи. Раздается звонок. И та же подруга со «Свободы»: «Ты не поверишь. Нам только что предложили купить кассету с Бабицким. Какие-то чеченцы вроде бы. Приехали на машине с заляпанными номерами…»

Спасибо Андрею. Его печальная история сильно упростила мои личные отношения с этой властью. Я ей просто не верю. И отчетливо вижу, как придумываются и реализуются спецоперации, которые подменили все — и политику, и экономику, и право — и стали фирменным знаком команды Путина.

Меня не удивил арест Гусинского и вся схема, под которую его отпустили. Не удивило, когда Путин не смог дозвониться генпрокурору. Я смеялась, когда он рассказывал о компетентных нефтяниках из «Байкалфинансгрупп». И отлично понимаю, сколько стоят его слова о причастности Ходорковского к убийствам. Мне скучно обсуждать инсценировку с наездом на Дерипаску в Пикалево, я понимаю цену вопросам на его «прямых линиях» со страной. Мне не нужно гадать, откуда берутся заказные фильмы про гибель подводной лодки «Курск», Беслан, «философский камень», «оранжевые революции» и так далее.

Все это старые и банальные схемы и приемы, неоднократно описанные в книгах и статьях о спецслужбах. Они по-другому не умеют. Путин по-другому не умел. Понимали ли это люди, которые предложили ему президентское кресло? Не знаю. Но они делят с ним ответственность как минимум за историю с Бабицким.

Андрей вернулся. А вот Магнитского созданная Путиным система убила.

Это была не просто предвыборная игра тогда, в 2000-м, не просто топорный лживый патриотический пиар по-чекистски. Это было очень показательное начало. И общество его схавало. А потом понеслось. Теперь мы в этом живем.

Кстати, о книге, которую мы тогда же и писали. На самом деле это очень большое интервью. И этот жанр предложила я. Потому что человек, который отвечает на вопросы, несет ответственность за собственные слова. Есть ли в этих ответах ложь? Если есть, то он за нее ответит, рано или поздно. Как и за ту ложь про Бабицкого, который якобы сам попросился к бандитам, и которая осталась напечатанной черным по белому в «Коммерсанте».