После убийства Анны Политковской все винят в ее гибели нынешнюю систему. На это можно возразить: журналистов, увы, в России убивали и в совсем другие, самые свободные для прессы времена - вспомним, например, убийство Дмитрия Холодова.
Но все-таки гибель Анны Политковской - страшный, концентрированный символ всех бед, которые переживает свободная российская журналистика именно сегодня.

Вот, скажем, телевидение. На нем Анна Политковская давно была персоной нон-грата. Но не сообщить о ее гибели госканалы, разумеется, не могли - приходится соблюдать хотя бы какие-то остатки приличий. Хотя сделано это было скупо, словно поджав губы. О мертвых или хорошо, или ничего. А как можно госканалам хорошо говорить о Политковской…

Не сомневаюсь, что еще сравнительно недавно убийство коллеги, журналистки с мировым - без преувеличения! - именем заставило бы руководителей всех каналов, ведущих и редакторов еженедельных воскресных «итоговых» программ бросить все, отказаться от всех других планов и выйти в эфир со специальными выпусками.

Не важно, что разговор в студии получился бы наверняка эмоциональным, сбивчивым и не дал бы ничего для поиска исполнителей и заказчиков убийства. Но политическая, нравственная оценка случившемуся была бы дана.
Но этого не произошло. Как любит говорить старейшина цеха телеведущих, которым еще дозволено вести программы о политике, Владимир Познер, такие времена …

Когда в 1995 году убили Владислава Листьева, президент Ельцин приехал на его похороны. Правда, кто-то, видимо, подсказал ему воспользоваться моментом и прямо там, на церемонии прощания, катком наехать на московские власти, в тот момент считавшиеся в Кремле политически неблагонадежными, обвинить их во всех смертных грехах. Впечатление поэтому было немного смазано, но все-таки появление Ельцина в Останкине перед гробом Влада оставляло ощущение искреннего порыва души.

До боли предсказуемо, скучно и банально выглядит реакция президента Путина на убийство Анны Политковской. Точнее -никакой реакции. Впрочем, может быть, мы еще услышим от президента какие-то запоздалые слова. Не удивлюсь, кстати, если гибель журналистки Путин использует как повод для очередного закручивания гаек, какого-нибудь политического нововведения, как это случилось после Беслана с отменой прямых губернаторских выборов. Но сейчас, когда я пишу эти строки, президент молчит.

Похоже, что официальные соболезнования властей родным, близким и коллегам Анны Политковской ограничится телеграммами временно исполняющего обязанности министра культуры и массовых коммуникаций РФ Леонида Надирова и руководителя Роспечати Михаила Сеславинского в адрес главного редактора «Новой газеты». Как в советские времена: кому-то полагался некролог с фотографией в «Правде» за подписью всех членов Политбюро, а кому-то - маленькое траурное объявление на последней полосе «Вечерней Москвы».

Впрочем, ни родным, ни друзьям, ни коллегам, ни самой Анне Политковской, если ее дух где-то еще витает рядом с нами, все это не нужно. Анне, по-моему, были глубоко безразличны всякие ритуалы, мишура публичной известности и общественного признания. Ее интересовало только дело. Дело, в которое она верила, которому она служила.

Отдать долг уважения и памяти журналистке, которая была, наверное, самым беспощадным публичным критиком Путина, на самом деле нужно только самому президенту. Но он, возможно, так вовсе не считает. Мы не раз видели, что у него свои, особенные представления о благородстве и многих других вещах. Еще в самом начале своей головокружительной политической карьеры он дал понять, что критикующие его журналисты для него перестают существовать. С тех пор он был вполне последователен в отношениях с ними.

Президент на похороны Политковской вряд ли придет, тем более, что ему надо лететь в Германию. Но наверняка придут, напустив на себя скорбный вид, многие из тех, кто вместе с ним строили нынешнюю систему. Строили весело, с огоньком, с комсомольским задором, засучив рукава, как в прежние времена, когда работали в стройотрядах, агитаторами в агитпунктах, добровольных народных дружинах, дежурили спасателями на городских пляжах, а теперь заседают в общественной палате, в правлениях медиа-компаний, в советах директоров телеканалов. Кто уверенно говорит, не моргнув глазом, буквально через пару часов после убийства, как это сделал новый главный редактор «Известий», что гибель Анны Политковской никакого отношения к ее профессиональной деятельности не имеет. Придут и не постыдятся. Как у Галича:

А над гробом встали мародеры

И несут почетный караул

А хватит ли нам смелости не подавать им руки? Увы, скорее всего, не хватит.