Нобелевский лауреат Гюнтер Грасс написал вызвавшую изрядный шум стихостатью о будущей мировой войне, которую развяжет против Ирана государство Израиль, «ядерная держава, угрожающая и без того хрупкому миру на планете». Язык не поворачивается назвать это стихотворением, и по очень простой причине: стихи многозначны. Статья однозначна. Если человек написал стихотворение и все понимают, что он хотел сказать, — это плохое стихотворение. Если человек написал статью и все спорят, что он хотел сказать, – это плохая статья.

Гюнтер Грасс хотел сказать то, что сказал. Он сказал, черным по белому, что в грядущей мировой войне будет виноват не Иран.

То есть Иран, конечно, тоже виноват, но это несчастный народ, «вынужденный ликовать на демонстрациях и порабощенный хвастливым демагогом». В войне будет виноват Израиль, потому что он осмеливается бороться с Ираном. Давайте продолжим эту мысль.

Если террорист взрывает автобус с детьми, то виноват не террорист. Террорист – это бедный, несчастный человек, которому заморочили голову злые аятоллы и который живет в несчастной стране, обобранной проклятым Западом. Виноват проклятый Запад, который с террористом борется, вместо того чтобы помочь его неcчастьям.

Если вашу дочь изнасиловал и убил насильник, то виноват не насильник: он несчастная жертва обстоятельств, которую надо было вовремя распознать и лечить. Виноваты полицейские, которые почему-то провозгласили насилие и убийство преступлением, вместо того чтобы распознать эту тяжелую болезнь и подходить к ней как к болезни, над которой не властен болеющий.

Если ученик в классе пьет, нюхает клей и не учится, то виноват не ученик. У него тяжелое детство и психологические проблемы. Виноват учитель, который ставит ему двойки, вместо того чтобы помочь ученику проникнуться красотой науки.

Абсурд? Бред? На самом деле это стало стандартным политкорректным способом мышления в Европе. Диктатом общественного мнения.

Основным мифом леволиберальных СМИ и международной бюрократии. Преступник не тот, кто творит зло. Тот, кто творит зло, – он несчастный, непонятый; мы должны быть гуманны, договориться, разъяснить ему. Преступник — тот, кто со злом борется.

Лернейская гидра? Это исчезающе редкий вид, несчастное создание, для помощи которому нужно срочно организовать международную комиссию и получить финансирование от ООН. Собираем помощь от всех людей доброй воли под фондом «В помощь Лернейской гидре»! Геракл? Негодяй, которого нужно судить за неправомерное применение силы и уничтожение редких видов животных.

Медуза Горгона? Она пережила тяжелое детство, предки ее пострадали от греческого империализма. Тесей? Военный преступник.

Преувеличение? Отнюдь.

Леволиберальные СМИ и международная бюрократия активно пропагандируют сострадание и сожаление к изуверам, террористам, негодяям и просто дебилам. Что бы они ни делали – взрывали автобусы с детьми, грабили магазины во время лондонских беспорядков, создавали оружие массового уничтожения – всегда они оказываются бедные, несчастные, им надо помочь, и каждый гюнтер грасс нашего времени, заламывая руки, спрашивает — что мы можем сделать для них? Задавать вопрос «что должны они сделать для себя?» считается дурным тоном.

Такому положению дел есть несколько причин. Одна из них – историческая. Леволиберальная интеллигенция и правозащитные движения исторически происходят от «борцов за мир», «обличителей буржуазии» и прочих полезных идиотов, щедро финансируемых и используемых СССР. Эти люди именуют себя интеллектуальной элитой Запада, но еще с 30-х годов они научились полезному трюку — обличать ужасы буржуазной несвободы, в упор не замечая при этом сталинского ГУЛАГа.

Вторая – практическая. После кончины СССР леволиберальная идеология стала любимой идеологией международной бюрократии и парабюрократических организаций типа Amnesty International и Human Rights Watch, а принцип деятельности и тех и других очень прост: проблему не надо решать. Надо учредить комиссию и сделать так, чтобы проблема была вечной.

Третья причина заключается в том, что в современном мире война не окупается ни для кого, кроме людоедов вроде Конго, Судана или Ирана. И страны цивилизованные, естественно, имеют потребность в идеологии, которая объясняет, почему не надо воевать с несчастными людоедами.

А четвертая причина очень проста — это трусость. Трусам очень приятно чувствовать себя героями. Можно, конечно, воевать с террористами. Рубить Лернейскую гидру. Но ведь это опасно: террористы-то стреляют в ответ. Куда приятнее объявить террориста жертвой обстоятельств, затеять с ним переговоры, учредить комиссию, освоить деньги и восклицать, тыча в Геракла: «Этот негодяй нарушил права бедного, несчастного, нуждающегося в нашей помощи и понимании создания». Трусы переименовали героев в преступников, а себя – в защитников прав человека и «сторонников мирного разрешения конфликта».

Одно меня радует. Эта тоталитарная идеология, именующая себя «общечеловеческими ценностями» (все тоталитарные идеологии претендуют на то, чтобы быть «общечеловеческими»), еще, слава богу, не распространилась на кино и литературу.

Еще никто не снял кино про несчастного, нуждающегося в нашем внимании доктора Ноу, с которым борется кровавый Джеймс Бонд, и не написал книгу про обиженного в детстве сироту лорда Вольдеморта, которого без суда и без следствия убивает нехороший Гарри Поттер.

Сделать это – даже объединенными усилиями газеты Guardian, Human Rights Watch, Джулиана Ассанжа, Гюнтера Грасса и Махмуда Ахмадинеджада — будет трудновато, ибо эта тоталитарная идеология противоречит фундаментальному принципу человеческого общежития, который заключается в том, что зло должно быть наказано и что тот, кто с ним борется, – герой, а не преступник.