На Всемирном экономическом форуме в Давосе ученые с мировым именем Нуриэль Рубини и Ян Бреммер заявили о целесообразности исключения России из состава БРИКС. По большому счету, они правы. Россия — крупнейшее страновое разочарование международных инвесторов нулевых годов. Есть ли у нашей страны шанс изменить это мнение?

БРИК как ожидание

Впервые аббревиатура БРИК появилась в аналитической записке сотрудника американского инвестбанка Goldman Sachs (GS) Джима О`Нила в 2001 году. В 2003-м она стала широко известна после доклада «Мечтая о БРИК: путь к 2050 году».

Смысл идеи БРИК заключался в выделении из всего развивающегося мира лидеров, наиболее быстрорастущих экономик, перспективных для инвестирования. Перспективных, прежде всего, своими формирующимися и быстрорастущими рынками, быстро богатеющим населением.

Прогнозировалось, что к 2050 году все страны БРИК войдут в первую шестерку крупнейших экономик мира (где кроме них останутся еще США и Япония).

В докладе подробно описывалось, в каком году каждая из стран БРИК обойдет по размеру ВВП ведущие европейские страны. Китай должен был обогнать Японию по размеру ВВП в 2015 году. Как известно, он обогнал ее в прошлом, 2011-м, став второй по размерам экономикой мира. Россия должна была обойти на вираже Италию в 2018-м, Францию в 2024-м, Англию — в 2027-м и Германию в 2028-м.

В принципе, в БРИК логично было бы вхождение и Мексики (которая заняла бы к 2050 году 7-е место), но Мексика была уже в составе другого кластера — североамериканского соглашения о торговле — и имела общий рынок с США и Канадой. А может, просто потому, что аббревиатура становилась слишком громоздкой.

Под ожиданиями в отношении БРИК лежала некая общность судьбы четырех стран — все они недавно прошли серьезную политическую трансформацию и предприняли большие усилия для того, чтобы вписаться в мировую экономику. Они воспринимались как «сжатые пружины». Во всем остальном страны, объединенные в БРИК, были совсем разными — географически, по уровню жизни населения, экономической специализации в мировой торговле, национальным особенностям, даже по религиям...

БРИК первоначально отражало лишь экономические ожидания мировых инвесторов. И действительно, пребывание в инвестагрегате БРИК принесло всем четырем странам приток иностранных инвестиций в нулевые годы. Однако у этих стран обнаружилось еще кое-что общее — политика. Все они имели амбиции на большее участие в политической жизни мира.

Исходя, прежде всего, из своего экономического потенциала и экономических перспектив. И произошло неожиданное.

БРИКС как политический клуб

Эти четыре страны из одного аналитического кластера в таблицах инвестбанков вдруг почувствовали некую свою общую судьбу. И во многом благодаря усилиям Дмитрия Медведева вдруг начали организовывать свои встречи. Сначала (2006) — на уровне МИДов на сессии ООН, где все министры и так присутствовали. А затем — специально. И, наконец, с 2009 года организуются ежегодные саммиты — встречи на высшем уровне. Их прошло уже три.

Медведев вполне откровенно (в отличие от своих партнеров) заявлял, чего он хочет от этих встреч — консолидации позиции перед встречами в составе «двадцатки» (двадцати наиболее влиятельных стран, группы, образовавшейся с началом мирового кризиса для координации антикризисных усилий). Россия, после того как ее фактически выкинули из «семерки», хотела создать некоторый свой центр влияния, противовес безраздельному господству «семерки» в «двадцатке». Партнеры негласно поддерживали это стремление.

В конце 2010 года о желании вступить в БРИК заявила ЮАР. И почти немедленно (в течение месяца) была туда принята.

Это — забавное событие. Теперь есть два разных БРИКСа, отличающихся размером последней буквы: BRICs от Goldman Sachs (ЮАР в этот инвестагрегат они так и не приняли, маленькая буква «s» — окончание множественного числа в английском, типа «страны БРИК») и BRICS как политический клуб (где большая «S» означает ЮАР – South Africa). ЮАР по размерам экономики и потенциалу явно не вписывалась в единый инвестиционный кластер со странами БРИК. Но вписывалась в этот политический клуб своими политическими амбициями.

Давос-2012: Россия как выпадающий кирпич

Когда Рубини и Бреммер предложили исключить Россию из БРИКСа (созвучно английскому bricks – кирпичи), они действовали как аналитики, а не политики. Их позиция понятна.

Россия после кризиса явно потеряла потенциал роста. И явно поменяла вектор политического развития — вместо укрепления демократии здесь стали все больше развиваться тоталитаризм и коррупция. Возвращение Владимира Путина было последней каплей в чаше терпения экономистов.

Оснований оставлять Россию в кластере БРИК они больше не видят. Кто-то должен был это сказать. Рубини предложил рассмотреть в качестве кандидатов на выпадающее место Индонезию и Турцию. В отношении их сейчас большие ожидания. Турция к 2050 году, по прогнозам, обойдет Россию по размеру ВВП.

Джим О`Нил, автор концепции БРИК, не вытерпел и тут же выступил против (конечно, ведь кто-то пытается изуродовать его дитя!). Но даже он был вынужден признать, что сокращение численности населения в России ставит под сомнение общность судеб стран БРИК и потенциал экономического роста России.

Но давайте не будем слушать чиновников GS, а посмотрим на его доклады о БРИКс:

— С 2005 года GS ввела еще один более широкий инвесткластер — N-11 (следующие (next) 11 экономик), куда входят страны БРИК и 7 быстроразвивающихся стран.

В 2009 году GS опубликовал доклад, из которого следовало, что из N-11 семь стран успешно растут, а четыре страны нуждаются в реформах: Иран, Мексика, Пакистан и Россия. Мы оказались в аутсайдерах не только в БРИКе (единственные), но и в N-11.

— В мае 2011 GS исследовал демографические особенности стран БРИК и пришел к выводу, что «демографическое окно» для экономического скачка (когда доля работоспособного населения максимальна, а число иждивенцев — детей и стариков — минимально) в России закрывается очень скоро — в 2019 году. Для Китая и Бразилии оно будет открыто еще 15–20 лет, для Индии закроется только после 2050-го.

— В июле 2011 GS опубликовал доклад об инфраструктуре в странах БРИК как ключевой детерминанте потенциального экономического роста. Вывод в отношении России был таков: досталась мощная инфраструктура от СССР, которая сейчас разрушается. Никаких серьезных инфраструктурных проектов нет, кроме Олимпиады-2014 и ЧМ по футболу-2018. Последние годы деньги идут не на инфраструктурные улучшения, а на социальные расходы и поддержку частных компаний.

Как думаете, долго ли еще ждать перевода России GS в низшую лигу — в N-11? Это не вопрос терминов или политики, а вопрос, куда GS рекомендует своим клиентам отправлять деньги. Думаю, решение инвестбанк примет в ближайшие год-два.

Но также ясно, что инвестаналитики могут помещать Россию в любой из своих кластеров, это уже не окажет никакого влияния на БРИКС как политический клуб пяти стран. Исключить Россию оттуда невозможно и не обсуждаемо. Без России этот клуб не будет столь влиятелен хотя бы потому, что Россия — постоянный член Совбеза ООН и обладает правом вето на его решения. И потому что по факту Россия занимает в БРИКСе очень активную позицию, являясь во многом лидером клуба.

Более того, думаю, что политический клуб БРИКС будет развиваться и дальше. Вполне возможно присоединение к нему новых развивающихся стран из G20. Основная идея «пятерки» — стать противовесом «семерке» — востребована на мировой политической арене. Особенно если (или когда?) им удастся добиться от «семерки» чего-то политически значимого. Пока этого не произошло.

Россия как разочарование

Вот как прошли три кризисных года – 2009–2011 – страны БРИКС (данные Мирового банка, за 2011 год — разные данные и мои оценки):
— Китай — рост ВВП 31%;
— Индия — 27%;
— Бразилия — 11%;
— ЮАР — 4,5%;
— Россия — 0%.

Удручающе? Но дело даже не в статистике последних лет.

Экономисты больше не видят за Россией потенциала экономического скачка. В последнем (январь 2011-го) прогнозе от Банка HSBC на 2050 год Россия будет к этому времени не 6-й (как предполагалось в начале нулевых), а всего лишь 15-й экономикой мира.

А вот Китай, Индия и Бразилия займут свои места в топ-7. Ожидания в отношении России явно не оправдались. Россия — огромное разочарование инвесторов.

Почему Россия потеряла драйв экономического роста и «выпадает» из БРИКа? Для ответа надо ответить себе на другой вопрос — в чем, собственно, был этот драйв в нулевые годы.

1. Эффект девальвации рубля в 1999–2003 годах.
2. Приток «нефтяных» денег в середине нулевых.
3. Приток иностранных инвестиций в середине нулевых.

Два первых обстоятельства уже полностью исчерпали себя. Реальный курс рубля достиг докризисного уровня уже весной 2003-го, а сейчас рубль усилен как никогда в истории России. Притока иностранных инвестиций после мирового кризиса конца нулевых и изменения репутации России ждать больше не приходится. Более того, отток капиталов из России за прошлый год составил более $80 млрд.

Россия еще поддерживает некоторый темп роста за счет высоких нефтяных цен (они в 2011-м были выше, чем в докризисном 2008-м). Но и этот фактор исчерпывает себя.

К 2014 году ожидается (даже нашими властями), что, несмотря на высокие цены на нефть, Россия станет страной с двумя дефицитами — текущих счетов платежного баланса и бюджета. Т. е. перейдет в разряд обычных европейских государств, так и не подняв уровень жизни своего населения до среднеевропейского. Российский рынок становится малоинтересен.

На мой взгляд, есть объективные фундаментальные причины замедления роста в России. Медианный возраст населения России составляет 38 лет (это такой возраст, который делит население страны на две части — половина моложе его, другая половина — старше). По моей теории экономического перехода, 40 лет — это старая, пенсионная экономика, характеризующаяся низкими темпами роста, низкими инвестициями и завышенным курсом нацвалюты. Европа и Япония, к примеру, «пенсионные» экономики. Россия переходит к пенсионной экономике и завершит этот переход в десятые-двадцатые годы этого века. Что совпадает с закрытием «демографического окна» для России.

Замедление темпов роста в России — естественный процесс. Он вызван в первую очередь демографическими факторами: сокращением и старением ее населения. Окончательный ли это диагноз?

Россия как надежда

Россия уже однажды «прыгнула» — после кризиса-98. После пятикратной девальвации рубля. И пока Россия окончательно не «постарела», может прыгнуть еще раз. Как?

Девальвация рубля – только это решительно повысит конкурентоспособность российской недобывающей промышленности на внутреннем и мировом рынках и может дать толчок к росту.

Это необходимое условие, но не достаточное. Нужна активизация частной предпринимательской деятельности, которой можно добиться снижением налогов (прежде всего на зарплату), решительной крупномасштабной приватизацией и реальной борьбой с воровством на госбюджете и в госкорпорациях. Для последней нужен действительно независимый от исполнительной власти и непродажный суд, а также реформа правоохранительной системы.

Вот формула экономического прыжка для России: независимость суда + девальвация + приватизация + снижение налогов.

Все мелочи — типа дефицита бюджета, быстрого роста валютных резервов, небольшого повышения инфляции и т. д. — совершенно не страшны, их нетрудно удержать под контролем и в приемлемых размерах.

Никогда никакой МВФ не порекомендует формулу для экономического рывка. Не потому, что желают нам зла, а потому, что:

1. Не могут и не имеют права отойти от учебника. Все такие рывки происходили в мировой истории не по стандартным рецептам, а вопреки им.

2. Никогда не возьмут на себя политические рекомендации.

Экономический рывок сегодня возможен только на основе демократизации политической системы России. Нужные России экономические реформы сегодня вполне совпадают с желаниями населения, поэтому не предполагают возврата к авторитаризму (как это было в 90-е годы). Они не просто совместимы с процессом демократизации, а взаимодополняют и взаимоусиливают друг друга.

Авторитаризм — это препятствие экономическому рывку России.

Он негативно влияет почти на все слагаемые нашей формулы:

— при авторитаризме нет и не будет независимого суда;
— госкорпорации останутся «гос» — так удобнее воровать — значит, серьезной приватизации ждать не следует;
— сильный рубль российские власти воспринимают как показатель своего «престижа», а политику активного роста на основе слабого рубля отвергают в принципе;
— наконец, зачем снижать налоги? Лучше максимально собрать деньги в бюджет, откуда воровать легко и просто при зависимом суде.

Вероятно, ближайший президентский срок — последний шанс для экономического рывка России. Потом страна станет слишком старой для этого.

Так что цена социальной активности населения в ближайшие годы очень велика. Критично важно, сможет ли социальная активность достичь успеха именно сейчас.