Майский опрос Левада-центра принес сенсацию. Как уже отмечали различные социологические службы, рейтинг президента стабилизировался и на волне информационной активности вокруг майских праздников даже несколько сдвинулся вверх. Тем удивительнее резкие изменения в оценках ситуации, не привязанным к персоналиям.

На вопрос социологов: «Что, на ваш взгляд, происходит в стране?» — в мае 2005 года 43% опрошенных выбрали вариант ответа — «нарастание беспорядка, анархии». Вдвое меньше — 20% — тех, кто охарактеризовал ситуацию как «наведение порядка». Лишь 12% видят в текущих событиях «становление демократии», а 8%, наоборот, — становление диктатуры. Это кажется тем более удивительным, что всего год назад в ответ на аналогичный вопрос лишь 2% (!) опрошенных характеризовали ситуацию как «утрату порядка и нарастание анархии». Большинство же (55%) тогда полагало, что в стране развивается демократия, примерно столько же, как и в нынешнем году (9%), усматривали становление диктатуры. Еще 12% считали, что сохраняются ельцинские порядки.

<1>Как пишет подготовивший обзор этого исследования специалист Левада-центра А.Голов, «радикально изменилось само видение ситуации. Год назад две трети россиян оценивали ее в плане противостояния демократии и диктатуры (55% + 9% = 64%), теперь же о ней судят с этой точки зрения втрое реже (12% + 8% = 20%). Главенствующим при оценке ситуации в стране стало противопоставление порядка и анархии (20% + 43% = 63%). За последний год угроза анархии в стране выросла в глазах россиян многократно. И для большинства из них она заслонила собой противостояние демократии и диктатуры».

Социологи под руководством Юрия Левады проводят подобные опросы с 1992 года. Правда, до марта 2004 года формулировки предлагавшихся ответов были несколько другими. Однако их изменение не объясняет такого скачка в предощущении анархии и неуправляемости, свидетельствующем о качественном изменении взгляда общества на характер текущих событий. В 1990-е годы о нарастании анархии при характеристике текущего положения дел говорила половина опрошенных (от 50 до 54% в 1994–1997 гг.), в феврале 1999 года число таких ответов достигло пика — 62%. С назначением премьером и преемником Владимира Путина апокалиптические настроения резко пошли вниз. В январе 2000 года об анархии уже упоминало 37%. А во второй половине 2000 года, после избрания Путина президентом, — лишь 4–7%.

С другой стороны, характеризовали процесс в России как «развитие демократии» в годы правления Ельцина порядка 10–14% опрошенных. С назначением Путина число таких оценок выросло до 26%. В 2000 году количество тех, кто видел в стране «развитие демократии» и, наоборот, «сохранение прежних порядков» было примерно равным — в районе 30%. По мнению А.Голова, вариант ответа «сохранение ельцинских порядков» воспринимался как синоним «анархии и беспорядка». Люди видели ситуацию как переход от «старого режима» (анархия=ельцинские порядки) к новому, путинскому (демократи + порядок).

В марте 2004 года произошел качественный скачок. Число видевших «становление демократии» резко выросло до 55%, а позиция «сохранение ельцинских порядков» наоборот резко пошла на убыль — до 12%. После триумфального завоевания в Думе большинства «Единой Россией» и фактически безальтернативного избрания Путина на второй срок в восприятии людей наступила своеобразная кульминация. Путина перестали воспринимать на фоне Ельцина, и несмотря на то, что делая важные политические заявления, Путин неизменно посвящает красочный абзац рассказу о смуте ельцинских времен, психологически для людей та эпоха отдалилась, перешла в плюсквамперфектум — закончившееся и неактуальное прошлое.

Путин второго срока стал восприниматься не столько на фоне Ельцина, сколько на фоне ожиданий первого срока самого Путина. Тут и случился своеобразный кризис ожиданий, отразившийся в резком перераспределении оценок.

Наиболее заметными событиями и процессами прошедшего с прошлого аналогичного опроса года стали террористическая атака августа--сентября 2004 года, неоднозначно воспринятая в регионах отмена выборов губернаторов, поражение Путина на Украине и цепь цветных революций по границам России, наконец — монетизация льгот. Все это, вероятно, и начало складываться в глазах населения в картину неопределенности и неустойчивости. Попытка Кремля перейти от риторики «стабильности», характерной для 2002–2003 гг., к риторике мобилизации («Россия окружена кольцом врагов», «целостность и суверенитет России находятся под угрозой»), по сути, лишь усиливала этот эффект и не столько мобилизовала электорат, сколько дезориентировала его.