К третьей неделе избрания про даже еще не вступившего в президентскую должность Медведева, кажется, написано больше книг, чем о президенте Путине за весь первый срок его правления. Четыре тома о Дмитрии Медведеве уже готовы к выходу. Сколько еще пишется – бог весть.

Николай и Марина Сванидзе, опираясь на личные беседы и рассказы знакомых, коллег и близких избранника спешат рассказать российскому электорату, кого же он на самом деле выбрал. Коллектив авторов Агентства журналистских расследований по заказу издательства «Амфора» подготовил свою версию Медведева — «живого человека, а не телевизионного персонажа». Красноярский писатель-чекист по личному почину сочинил труд с названием в лучших российских алкогольных традициях «Разговор троих о третьем президенте» (общий тон книги о Медведеве, подчеркивается — «нейтральный»). И наконец, Станислав Белковский и его Институт национальной стратегии представили книгу «Маленькое зло» с фундаментальной главой «Медведевщина как явление мировой истории».

И это при том, что

казенная машина возвеличивания Первого лица явно замедлила ход и вообще в некой растерянности. Кого возвеличивать будем? В каком порядке?

И пока Дмитрий Анатольевич в этой машине томится на боковом сиденье, книжная составляющая песен о Главном сорвалась с резьбы и катится усилиями энтузиастов впереди паровоза.

И совершенно не понятно, что же происходит. То ли имиджмейкеры пренебрегли этой малотиражной самодеятельностью. То ли издатели спешат освежить отмазку от будущих наездов. То ли это такая распевка служек перед общим хоралом. То ли

разогретая за последние полгода любовь к правителю от переизбытка выплескивается на преемника, которого, в сущности, любить (как и не любить) пока не за что.

Написание жития Святых Вождей — традиция отнюдь не российская. Но иными цивилизациями изрядно подзабытая. С этого, собственно, христианский мир начался («…ходит тут один с козлиным пергаментом и непрерывно пишет»). За королями-рыцарями таскались в походах летописцы, сочиняя: «Едва солнце взошло, досточтимый король Артур был уже в седле». У ближайших наших северных родственников в обычае было, придя на прием к конунгу, сочинить ему хвалебную песнь.

Самобытность наша не в традициях. А в холопской верности им. Нас и заставлять не надо. Книга Сванидзе еще не вышла, а куски ее обильно цитируются по радио и обсуждаются слушателями.

Причем в главах этих только то, что мы слышали и раньше на вполне официальных, хоть и редких выступлениях. Любовь к «Пинк Флойду», верность частной собственности и закону, реверансы в сторону спецслужб.

Кажется, российская традиция восхвалений и не прерывалась со времен Ивана Грозного и Владимира Ленина. Правда, у каждого правителя обнаруживались свои предпочтения.

Сочинения житий-биографий у советских вождей, например, особым спросом не пользовались. Иосиф Сталин предпочитал увековечивание образа при жизни в виде статуй, портретов, песен, стихов, цитат и восторженных аплодисментов. Хрущев, тот даже фильма о себе не дождался – сняли. Брежнев обошелся собственными сочинениями, написанными группой писателей. Горбачев утешался авторскими мемуарами после отставки. Ельцин – подлянками Коржакова и записями своих воспоминаний о недавних событиях, выполненных семейным летописцем Юмашевым.

Представить, что какой-нибудь автор принесет в издательство рукопись книги о том, как он любит первого президента, было просто невозможно.

Не потому, что таких любящих и пишущих не было. Просто подобное считалось в те времена чем-то… неприличным что ли. Да и в смысле выгоды — бесполезным.

Традиции восхвалений в книжном переплете возобновились и были многократно преумножены лишь при Путине и падении цены на печатное слово. Брешь пробили сборники ироничных и сострадательных заметок Андрея Колесникова. Через нее весь первый срок пробивались брошюрки кремлевских политологов, адресованные региональным собратьям.

Волна апологетической Путинианы поднялась к концу второго срока. Но зато такая, какой российская история до сих пор не знала.

Полки и витрины книжных магазинов забиты томами со знакомым хитрым лицом, подписанными Роем Медведевым, Владимиром Соловьевым, чутким издателем и талантливым конъюнктурщиком Бушковым. По количеству сочинения на тему «За что я люблю Путина» уступают лишь таковым же на тему «За что я люблю Сталина». Но если вторые все еще покупают из чувства протеста против либеральных очернений, первые близки к кризису перепроизводства, приближаясь постепенно по значимости к банальной наглядной агитации и устаревшим выборным плакатам.

Кому, в самом деле, интересно знать, чем отличается любовь к Путину телеведущего Соловьева, лично знакомого с уходящим президентом, от таковой красноярца Бушкова, сочиняющего биографию ВВП по газетным заметкам?

Или в чем отличие вопросов, заданных пытливым Николаем Сванидзе родственникам и знакомым Медведева, от таковых Агентства журналистских расследований, задаваемых тем же самым родственникам.

Нераспроданную Путиниану готовится накрыть волна Медведианы. Кризис перепроизводства стучит в двери издательств и книжных магазинов. Уничтожение затоваренных тиражей грозит статьей об экстремизме. Тома с ликами президентов в огне и на помойке — это вам не плакаты на растяжках «Путин, уйди сам».

Впрочем, опыт в решении подобных проблем имеется. Создать Госкомитет, Агитпроп, Главное управление. Выработать единый государственный стандарт восхваления. Отобрать группу достойных писателей. Разместить госзаказ. Обязать администрации вплоть до поселковых — библиотеки, школы и вузы — выкупать утвержденные книги и ставить на полки.

Фонд наследия бывших президентов уже есть. Осталось учредить Фонд увековечивания памяти президента действующего.