Отрадно получить сигнал, что Статью 14 из Конституции пока можно не вычеркивать

Президент Медведев поддержал преподавание в школах России основ религиозной культуры, истории религии и светской этики. В качестве эксперимента предмет, который будут преподавать светские педагоги, должен быть введен в 18 регионах России уже в ближайшее время, а к 2012 году власти хотят «распространить наработанную практику на всю страну». Как пояснил позднее министр образования Фурсенко, предмет будет называться «духовно-нравственное воспитание» и должен состоять из трех модулей на выбор: можно будет учить либо основы одной религии, либо всех основных мировых религий, либо собственно светскую этику.

Самым интересным в новых религиозных инициативах оказались именно светские оговорки — и насчет обычных педагогов вместо батюшек с муллами, но еще больше — насчет «светской этики». Мысль здесь понятна и похвальна:

Медведев стремится к беспристрастности. Верующим — основы религиозной культуры, атеистам и агностикам — секулярная мораль. Котлеты отдельно, мухи отдельно.

Жаль только, что это разделение не работает, поскольку в одном случае котлеты подменяются мухами: схема нового предмета игнорирует тот факт, что религия и этика — явления разного порядка, как, например, «власть» и «президент». Понятия, безусловно, связаны, но считать их равнозначными все-таки некорректно.

Своя этическая система есть у каждой религии. И они все не отличаются в главном, потому что ничего лучше того, что в христианской традиции известно как десять заповедей, никто все равно не придумал. Безбожный СССР и либеральный Запад равно чтили/чтят «не убий» и «не укради», и секулярный гуманизм ничем не хуже религиозного: вера породила Мартина Лютера Кинга и мать Терезу, но на другой стороне есть Бертран Рассел и Андрей Сахаров. И это если не говорить о полутонах, вроде верующих антиклерикалов в духе Вольтера и Джефферсона.

Однако основная проблема даже не в этом.

Новая образовательная затея игнорирует тот простой, но бесконечно важный факт, что религия — всегда больше, чем свод моральных правил.

Это законченная мировоззренческая система, которая дает ответ на глобальные вопросы, объясняя, как устроена Вселенная, как работает общество и что движет человеком. И в этом смысле, кстати, в российских школах уже давно преподаются предметы, которые формируют альтернативу религиозному взгляду на мир — биология, обществоведение, физика.

Конечно, отрицать науку уже не в состоянии ни одна религия (ср. «атомное православие»), и среди ученых тоже встречается немало верующих (хотя куда меньше воцерковленных). Но все же такие вещи, как эволюционизм, теория Большого взрыва, зачатки социологии и психологии, которые объясняют поведение людей без использования концепта «души» — все это вода на мельницу агностицизма и атеизма. Что же теперь, давать школьникам по выбору либо биологию с физикой, либо основы религии? Ну, или вводить креационизм, конечно.

Более того, этику в принципе неправильно преподавать в школах. Мораль познается не в каком-то одном отведенном для этого месте, а усваивается с минимальным теоретизированием из слов и действий окружающих — из жизни, как язык. Когда нашим детям понадобится отдельный предмет «что такое хорошо и что такое плохо», это будет значить, что наше общество уже развалилось — но этим пока не пахнет, как бы ни плакали алармисты.

Оговорка о «светской этике» все равно внушает оптимизм. В 2000–2008 годах идею о религиозном образовании в школах обсуждали без реверансов в сторону агностиков/атеистов, да и вообще не стоит забывать упорные слухи о глубокой религиозности Светланы Медведевой (и многих других членов российской элиты). При таком раскладе

отрадно получить сигнал, что статью 14 из Конституции пока можно не вычеркивать.

Однако если Конституцию ее гарант пока гарантирует, то с образованием дело хуже. Новый предмет отчаянно невнятен с идеологической точки зрения, и это означает, что на практике он почти наверняка окажется смесью советского «научного атеизма» и удобного канала для клерикальной пропаганды за казенный счет. Медведев вряд ли хочет подобного результата, но на местах выйдет именно так, причем клерикальной пропаганды, скорее всего, будет больше. И главное — никто по-прежнему не сможет объяснить, зачем государству, которое отделено от церкви, вообще лезть в вопросы религиозного воспитания, особенно, когда власть не может отличить мораль от религии. Впрочем, наша бюрократия уже решила контролировать историю, логично дальше взяться и за мировоззрение граждан. Сами они, конечно, не разберутся.