Цивилизация
Очевидно, нормальная для цивилизованных стран еда в России все еще относится к сфере престижного потребления. Это понятно: купить бутылку хорошего вина в Испании, Швеции или Латвии можно за гораздо меньшие деньги, чем в России. А к объектам престижного потребления возможны лишь два варианта отношения: «не ем, не ел и ненавижу тех, кто ест» или противоположное «ем и презираю тех, кто не может позволить себе это есть».
Бедные ненавидят богатых, богатые презирают бедных. Середины нет.
Нет того самого распространенного по всей Европе обывателя, который запросто идет в кафе, пьет французское вино, закусывает итальянским сыром и не думает, что должен стесняться или, наоборот, бахвалиться этим. Ему не скажут: поезжайте куда-нибудь в Кострому, выйдите там на главную площадь и посокрушайтесь, что не сможете купить маскарпоне.
У нас исторически отсутствует типаж нормального гражданина — самодостаточного и свободного человека, уважающего себя и других. Пожилой еврей Пинский у Стругацких на слова приятеля о том, что условная тетя Мотя постоянно видит «сытых евреев из торговли», поспешно заявляет, что сам он «в говенном котле всю смену лежит и заклепки хреном выколачивает». А зачем извиняться и чем тут гордиться? Если взглянуть на противоположный фланг, то там столь, казалось бы, положительный персонаж, как Ф.Ф. Преображенский, не упускает случая порассуждать о существах, стоящих «на самой низшей ступени развития» (интересно, что в итальянской экранизации 1976 года Шариков выглядит живее и по-человечески симпатичнее и Преображенского, и Борменталя).
И так у нас везде и во всем. Середины нет. Можно ненавидеть сытых (а если тебя самого заподозрят в сытости, то оправдываться) или презирать голодных. Вся наша российская действительность исторически организована так, что иного не дано.
В российском обществе, во всех без исключения его слоях, создался абсолютно четкий консенсус: жители России («русские», «народ», «простой народ») хамона не достойны. Хамон имеют право есть только антинародные силы, они же «малый народ», в крайних случаях — «враги народа», иногда — «нерусь».
Поедатели хамона живут в стране легально и получают от народа не только ненависть, но даже некоторое уважение, однако они полностью теряют право ассоциироваться с русскими и с народом.
Так считают все: и те, кто не ест хамон, и те, кто его ест. Как ни верти, получается, что российское большинство считает себя не достойным нормальной жизни.
От тети Моти до Путина, от Охлобыстина до Чаплина, все уверены, что русский народ — быдло, хамона не достойное. Эта апология своего бесправия резко выделяет русский народ из других народов. Недавно вспомненная Александром Морозовым народная мудрость «не жили хорошо — не надо и привыкать» — из той же серии. Да что там поговорки, в наши дни мейнстримом русской и российской идеологии стало утверждение, что материальным благополучием народа можно и нужно жертвовать ради абстрактной духовности.
Управление Россией, по крайней мере последние сто лет, сводится к тому, чтобы поддерживать у ее жителей чувство собственного ничтожества.
В качестве дозволенного предмета для гордости им оставлены только успехи государства — полет Гагарина, Сочи, Крымнаш. Во всех остальных случаях россияне должны ходить пригнувшись и извиняться, если попадутся на глаза хозяевам жизни: что вы, я не ел хамон и даже слова такого не знаю.
Настоящая «русская весна» — это не зарево пожарищ на украинском востоке, а такая Россия, граждане которой перестанут спрашивать, что им есть. Казалось бы, какая мелочь! Но россиянам, как показывает история, легче победить Гитлера и покорить космос, чем подумать о хамоне, не испытав при этом ни ненависти, ни страха, ни презрения.
