Цивилизация
«Ничего себе», — удивляюсь. И тут же решаю: надо брать. В смысле идти, обследоваться. Да хоть бы и просто посмотреть — любопытно!
В предвосхищении полезла в интернет — читать про то, о чем я до сих пор ни сном ни духом. И узнала, что с 2013 года в стране стартовала программа повальной диспансеризации, которая раз в три года накрывает каждого гражданина старше 21 года. Дальше в официально-скучных статьях сообщалось, что это такой «комплекс мероприятий, направленных на сохранение здоровья населения, профилактику заболеваний».
Проходит все в два этапа. Первый — общий скрининг (анализы и мазки, ЭКГ, УЗИ, флюорография, задушевное общение с терапевтом, а для женщин — и не менее задушевное с гинекологом). Второй этап — уточняющий. Это если в первый день чего найдут, то станут копать глубже: кишкой там в желудке шурудить, дуплексом будить сонные артерии, подвергать организм загадочно-страшной эзофагогастродуоденоскопии.
Прочитав по слогам последнее, я испытала за наше здравоохранение и докторов неподдельную гордость: какие сложные штуки проделывают, черти.
Ну, конечно, я побежала. Кто бы не побежал? В прошлом году в Питере, если верить газетам, 850 тыс. страждущих прибежали в поликлиники. А в Москве вообще аншлаг: «Российская газета» рапортовала, что только за первые четыре месяца программы в 2013 году диспансеризацию прошли 4 млн человек. Это, если прикинуть, процентов так 114 от всех тех, кому положено. Потом, правда, оказалось, что за полный год обследовались 2 млн москвичей, но ведь все равно много. И я, говорю же, рванула.
Заявляюсь на радостях в поликлинику, стучусь лбом в окошко регистратуры: звали, дескать, вот я изобразилась. Усталая женщина за стеклом выдала мне какие-то листочки и, не снабдив никакими инструкциями, послала к терапевту. Подплываю к кабинету — там очередь. Половина — по номеркам, половина — «только спросить», и те и другие ни про какую диспансеризацию знать ничего не хотят. Ладно, выстояла-высидела — прорвалась.
— На диспансеризацию, значит? — щурится врач. — Дело, конечно, хорошее, жаль только, не очень вовремя.
— Так диспансеризация вроде бы с часу до пяти, я пришла к двенадцати, сейчас — два.
Доктор понимающе покивала, вздохнула: накладки, мол, ничего не поделаешь, большой поток пациентов, эпидемии, врачи-специалисты и те болеют. Флюорографический кабинет на ремонте, но можно сфотографироваться либо в соседнем районе, либо вместо «флюшки» сделать рентген. УЗИ, выяснилось, вообще мне не положено по программе, объяснили, что я для него слишком молода.
— Вот, — говорю, — интересно, а если у меня жалобы, подозрения всякие, например, по женской части, гинеколог бы меня по обычному полису ведь все равно бы на ультразвук направил?
— Направил-то бы направил, — соглашается терапевт, — но записаться нереально, все номерки отдают беременным и пенсионерам. Остальное платно. Бесплатно легче дождаться в рамках той же диспансеризации, вам всего девять лет осталось.
Вот чему врачи остаются у нас верными — так это циничной искренности.
— И, кстати, насчет анализов по той же женской части, — продолжает доктор. — Могу вам выписать направление на мазок — он в программу включен, но если хотите, совет. Да вам и в консультации посоветуют. Там как раз ввели комплексное исследование на все-все скрытые инфекции и ВПЧ... ну вы понимаете, ранняя диагностика рака шейки… у женщин это самое распространенное... что-то около двух-трех тысяч рублей за все.
А ведь диспансеризация, если верить бодрым статьям, направлена в том числе и на раннее выявление рака. Но как его рано-то выявить, если только издали приглядываться начинают с 39 лет? В итоге больше 40% злокачественных опухолей впервые выявляют уже на III и IV стадиях. Специалисты говорят, что массовый скрининг может быть эффективным, только если его проводить не реже одного раза в два года и только с помощью исследований на сложной аппаратуре.
Диспансеризация тут — все равно что граблями причесываться.
В общем, вышла я от терапевта с четырьмя направлениями (на самые простые анализы, рентген, ЭКГ). Остаток дня провела в очереди на снимок и на платное УЗИ по женской части. Я все равно собиралась в ближайшее время заняться в частном порядке, а тут как раз и кабинет рядом, и очередь на фото человек в пятнадцать. Короче, сделала и то и другое, только на ЭКГ уже не успела.
Дальше я продолжала обследование по собственной инициативе. Буду считать это вторым этапом, на который я пригласила себя сама.
Иду к гинекологу. Уж простите за интимные подробности, но — «интересный случай». Мне об этом еще на УЗИ дама сообщила то ли с восхищением ученого, открывшее неизведанно-необъяснимое, то ли в замешательстве от того, что пропустила что-то, учась в медакадемии. И вот ксерокопию этого «интересного случая» я демонстрирую специалисту.
А та и бровью не ведет.
— Ничего не разобрать же, — пожимает она плечами. — Где вы это делали? В поликлинике? А, ну понятно. Надо переделать. Тут же никаких заключений. Образования какие-то… То ли тут гистероскопия показана, то ли лапароскопия, а то ли…
Она замолкает, и в голове у меня тревожная музыка.
— Хотя, — врач вертит мою бумажку, сводит брови. — Вам надо на УЗИ к заведующей отделению при больнице. Только к ней. И чем скорее, тем лучше. Поверьте мне, она врач от бога — разберется. Конечно, платно.
И тут меня накрывает противоречиями. С одной стороны, всегда поражало, что ситуация в нашей бесплатной медицине доходит до абсурда, когда платить предлагают уже не за то, чтоб не тратить силы в боях за номерок, а за конкретного врача, и когда этого врача рекламируют вот так неформально, будто бы даже по секрету, словно тут заговор — всех хороших докторов против всех плохих. Рекламируют, и люди бегут к «врачу от бога» со всех районов и окраин. Всегда интересовало, как это все чисто технически проворачивается. Но никакого официального регламента на этот счет, кажется, нет: если человек платит, то, будь он хоть с Марса, не откажут.
Так заключают у нас при государственных роддомах вполне себе официальные контракты на роды с конкретным акушером. И в роддоме гарантируют, что, когда женщине приспичит рожать, вынут и положат ей этого личного акушера к ногам, точнее — между. А если у доктора, например, выходной, он за городом или за бутылкой красного, так ничего. Его вызовут и будут ждать, и дежурная бригада будет до последнего тянуть с кесаревым: доктор же договаривался с клиенткой, что все пройдет естественно и приятно.
Так мотают у нас младенцев на другой конец города к лучшему аллергологу города, и счастливые родители довольствуются за собственные деньги пятиминутным приемом — зато Сам посмотрел, удостоил. И ведь сказал про атопический дерматит что-то такое сентенциозное, мудрое, вроде того, что он неизлечим, но с ним можно жить. Ну светоч!
Так у нас особо придирчивые пациенты ходят на платные приемы к трем разным гастроэнтерологам, то ли играясь в консилиум, то ли в надежде, что количество все-таки перерастет в качество.
И вроде бы красота — свободный рынок. Вот только те, кто платить не может, не попадают из тех трех ни к одному.
Вот такая система. Точнее — ее отсутствие.
Но все это только с одной стороны — с отвлеченной. А с другой — свое собственное здоровье, собственный «интересный случай», в котором поможет только «врач от бога». Конечно, я пошла.
И столкнулась с тем, с чем вечно сталкиваемся все мы, когда попадаем в систему, где никакой системы нет.
На этапе оплаты — все гладко. Администраторы вежливы, улыбаются, обещают, что врач сразу примет. А дальше поднимаюсь, нахожу нужную дверь… и она безнадежно заперта. На табличке висит расписание — кабинет работает три дня в неделю, по два часа в день. С двенадцати до часу смотрят пациентов из отделения гинекологии, с часу до двух — лежащих в терапевтическом. Время — одиннадцать. И я ничего не понимаю. В какой отрезок вообще попадают такие, как я, — коммерческие, «с улицы». Иду разбираться.
Оказывается, врач на операции. Логично: у практикующего акушера-гинеколога, который по совместительству заведует отделением, вообще, наверное, много всякой работы. Меня уговаривают подождать.
Я жду и по ходу размышляю. Больница большая. Кабинет УЗИ здесь не один, и даже не два. Наверное, по одному на пару отделений, а их больше десяти. Интересно, каждый работает по шесть часов в неделю? Работать, очевидно, некому, раз принимают сами заведующие. Но неужели экономия на нескольких диагностах покрывает экономические потери простоя дорогостоящего оборудования? А ведь точно так же обстоят дела с ЭКГ, МРТ, КТ и прочим. Везде по стране.
В этом году по столичным и региональным больницам прошел большой чес, нарисовалась интересная статистика.
В среднем КТ, МРТ-аппараты, ангиографы и другая медтехника работают с загрузкой от 2 до 5–7 пациентов в день. По международным критериям она должна быть минимум в 4–5 раз выше.
Зато у нас увеличили койкооборот, чтоб не залеживались.
А тем временем у кабинета пухнет очередь из женщин в халатах и тапочках. Без десяти двенадцать их уже человек двадцать. Если не считать меня, на каждую осталось по три минуты. За три минуты УЗИ не делается. Многие вернутся в свои палаты ни с чем. Возможно, им не повезет и через день. Некоторые так и выпишутся с неподтвержденным диагнозом.
Женщины в халатах, кажется, понимают это лучше — смотрят на меня враждебно. Одна пытается выяснить, чего я тут и откуда.
— Да вот из консультации направили, — извиняюсь я. — По договору.
— Ничего не знаем, сейчас должны принимать тех, кто с отделения, вперед не пустим, — накрывает меня возмущенный хор. Они в своем праве.
Я поворачиваю к выходу. В двух остановках отсюда — частный центр. УЗИ там, смешно сказать, на 300 руб. дороже. Не знаю только, как там с «врачами от бога».
В этот самый момент меня возвращают, доктор освободилась и готова принять. Женщины в халатах свирепеют, я для них — классовый враг. Мне хочется превратиться в облако и проплыть в кабинет незаметно.
Я на кушетке. Что же там с моим «интересным случаем»? Ничего. Не нужна мне ни гистероскопия, ни лапароскопия. Нет у меня никаких новообразований. На предыдущем УЗИ был то ли дефект съемки, то ли гинеколог его как-то не так интерпретировала.
Теперь остается надеяться, что и с анализами у меня все хорошо. Если позвонят из поликлиники и позовут на второй этап диспансеризации, я не осилю. Пусть наше здравоохранение сначала вылечится само.
