Цивилизация
Федеральные телеканалы, которые в выходные не спешили с рассказом о судьбе горняков на шахте «Северная», в случае с убийством ребенка и вовсе выбрали фигуру умолчания: ни в одном из сюжетов вечерних новостей страшному инциденту не уделили внимания. Во вторник замалчивание официально одобрил пресс-секретарь президента Дмитрий Песков, заявивший, что специального указания Кремль не давал, но полностью поддерживает этический выбор журналистов.
Тем временем информационные агентства со ссылкой на свои источники сообщили, что сотрудники правоохранительных органов провели разъяснительные беседы с лидерами русских националистических группировок с тем, чтобы не допустить беспорядков на почве ксенофобии. Источники, очевидно, из самих органов, дают сигнал: спокойствие, только спокойствие, мы работаем.
Учитывая, что среднестатистической чернухой наше телевидение совсем не брезгует, власти, похоже, не замечают, что сами лучше любых своих недругов расписываются в собственных страхах.
И это вовсе не Третья мировая война, которую они смакуют часто и с удовольствием; не «враги за бугром», об успешном противодействии которым регулярно рапортуют; даже не мировой терроризм, провозглашенный главной угрозой во всевозможных документах.
Это возможный неконтролируемый взрыв ксенофобии, новая Манежка или Бирюлево, в случае возникновения которых правоохранительные органы будут, похоже, столь же растеряны, как и в те минуты, когда Гульчехра Бобокулова разгуливала с головой убитого ею ребенка вокруг метро «Октябрьское Поле».
Можно понять логику властей: не говорили в советское время о регулярных авиакатастрофах — и все летали самолетами «Аэрофлота» как миленькие; молчали о маньяках — и не страшась люди ходили вечерами по паркам; заглушали межнациональные волнения — и креп «дружбы народов надежный оплот». Телевидение всесильно, потому что верно — и верно, потому что всесильно. А чего не показали — того вроде как и нет.
Но в этом слишком много самонадеянности: на дворе, по тонкому замечанию премьера Медведева на Мюнхенской конференции, 2016-й, а не 1962-й. Каналов передачи информации стало неизмеримо больше. И то, что не покажут по телевизору, обязательно дойдет до всех интересующихся по закону испорченного телефона — часто в виде максимально искаженных слухов, обросших к тому же новыми эмоциями, интерпретациями и домыслами.
И все это на фоне удивительного лицемерия, которое периодически проявляют теленачальники. После «распятого» мальчика в Славянске (выдумка), «изнасилованной» девочки в Берлине (не доказано) и массы телешоу на тему «муж расчленил тещу» все вдруг вспомнили про журналистскую этику именно в случае с девочкой и няней.
Только молчание в данном случае тревогу не снимает, а наоборот, порождает новые фобии.
Поэтому даже опуская моральную спорность решения и поистине догматическую веру во всемогущество телевидения, остается самый очевидный момент — недальновидность.
Если национализм загоняется в подсознание, он начинает приобретать пещерные формы. От призывов ввести визовый режим со странами Центральной Азии к лозунгу «Хватит кормить Кавказ!», а от него к молодым парням в тренировочных костюмах, рыщущим в поисках молодых женщин в платках.
Между тем даже эту трагедию вполне можно было не замалчивать и в то же время подать без какой бы то ни было политики. Это трагедия, трагедия со всех сторон. Как помочь людям, как избежать подобных кошмаров впредь? Поднять тему возможностей и слабостей превентивной психологической помощи: можно ли было предотвратить или хотя бы заметить, что женщина сходит с ума? Как защитить себя и своих детей? Как, несмотря на то что мир находится явно в не самом благополучном состоянии, научиться помогать друг другу в горе до того, как оно примет такие чудовищные формы?
Вот об этом можно было сделать тонну материалов и сюжетов.
Потому что любую трагедию можно использовать и как повод для ненависти, и как повод для сопереживания. Первому мы хорошо научились. Второму — нет.
Язык публичного разговора о вещах, которые имеют именно человеческое измерение, за последние годы, похоже, утерян. Потому и выбор оказался невелик: или разжигать ненависть, или вовсе не говорить о случившемся. Нормально, по-человечески проговаривать такие вещи сегодня не выходит. Да вроде как и задачи такой не стоит, если прислушиваться к телечиновникам. Вот и получается, что вроде бы лучше молчать.
Российская власть давно взяла на себя роль мудрого родителя, которому виднее, что обществу знать положено, а что — еще не по возрасту. А ребенок тем временем уже вступил в трудный возраст: кризис, рост цен, общая бесперспективность — никто, кажется, не знает, когда и где полыхнет. И в этой ситуации люди в первую очередь пойдут не на Кремль, а друг на друга. Только самим властям расслабляться из-за этого тоже не стоит.
Надежду пока оставляют только цветы, которые москвичи несут к месту трагедии, — как доказательство того, что не все наше общество, к счастью, агрессивно, не все еще сошли с ума — нормальные люди просто ужасаются и сострадают, сочувствуя чужому горю. И для этого им не нужно смотреть в телевизор.
