Цивилизация
Чеховская Раневская через время и пространство уверяет нас, что дача и дачники — это пошло. И тут мы сталкиваемся с очень редким явлением: классика, которая остается актуальной всегда, подводит, ведь отношение к дачному отдыху за последние несколько лет в корне поменялось.
Из места летней ссылки, где вас ожидали изысканные пытки вроде прополки картофеля и сбора пожухлой смородины, домик в деревне или садовом товариществе превратился чуть ли не в мечту современного миллениала. Небогатые развлечения — поход на речку или за грибами, вечер в бане или за вязанием на крыльце — стали самым желанным досугом, в который стремятся окунуться после изнуряющей рабочей недели в мегаполисе. Причем я говорю не о единицах-уникумах, которых всегда тянуло к земле, — нет, буквально каждый мой знакомый, близкий к сорокалетию, объявляет дачу местом силы и объектом желания. А где же истоки этих желаний? Разбираемся.
На самом деле, процесс деурбанизации — то есть массовый исход населения из городов в сельскую местность (на время ли, на постоянку ли) — был запущен лет десять назад. Уже тогда наше поколение в массе своей переживало кризис среднего возраста, сдобренный хронической усталостью и синдромом отличника. Мы, миллениалы — дети очень непростых времен, привыкшие преодолевать, бороться, стоять до последнего. Причем мы заметно проигрываем потомкам военных лет, которые стояли до конца ради очень понятной цели — ради мира, ради того, чтобы не случилось войны, ради восстановления родной страны.
Мы же — стоики, стремления которых в основном лежат в материальной плоскости. В этом нет ничего плохого, кроме одного: выгораешь, точнее, сгораешь, как спичка на ветру. Мы жили на бешеных скоростях, в вечных дедлайнах, в пространстве везде работающего мобильного интернета, на связи 24 на 7 — и получали за это отличные деньги и только. На одном материальном далеко не уедешь — это первыми признают материалисты до мозга костей. Исключительно достигаторством счастлив не будешь, увы. Так что разочарование и бессилие, утрата смысла и целей жизни без видимых альтернатив и иных векторов развития сделали знакомый и понятный возрастной кризис практически невыносимым и непереживаемым. А потом грянул ковид, поменявший все.
Пандемия, которая разрушила множество жизней, одновременно спасла наше поколение от падения в бездну. Чтобы не сойти с ума в бетонных мешках, те, у кого была возможность, переживали самоизоляцию на дачах, в деревнях, в старых сельских домиках. Карантин буквально насильно вытолкнул нас на лоно природы, туда, где не ловит Wi-Fi и нет нормального сигнала, где привыкшие спешить, мы замедлились, впервые за годы вдохнули полной грудью — и удивленно, до-о-олго выдыхали. Знаете, когда живешь в состоянии невероятного напряжения постоянно, уже и не ощущаешь всегда поднятых плеч, втянутой будто в судороге шеи, сжатых до скрежета зубов. И тут, на условной даче, в разгар ковидной волны, мы внезапно отпустили плечи, шею, разжали челюсть, кулаки — и обрели новые смыслы, увидели, куда можно двигаться и чего можно хотеть.
Возвращаться в офисы после такой перезагрузки оказалось не то что сложным — для многих это стало просто невозможным. Именно в 2021 году случился мировой статистический скачок: число удаленных работников достигло 21% от всех трудящихся. На сегодняшний день уже 28% — почти треть! — сотрудников работают вне офиса. А откуда же? Почти половина из этих 28% трудится в загородных декорациях.
Причем когда мы говорим о жизни за городом, никто не ведет речь о шикарных домах, в которых согласился бы обитать каждый. Например, моя знакомая пара уехала в натуральную деревню, где живет в старой бабушкиной избе, построенной в первой четверти XX века. Из удобств там проведенный газ и электричество, спутниковый интернет для работы — да и все, пожалуй. Туалет — на улице, летний душ там же. Раз в месяц ребята возвращаются в столицу, приводят в порядок текущие хозяйственные дела, касающиеся московской квартиры, и возвращаются в свою глушь. После трудового дня он строит баню, а она занимается огородом. Планируют бурить скважину и ремонтировать печь, чтобы пережить в домике зиму. Надо ли говорить, что оба, тратившие чуть ли не половину своего дохода на психотерапевтов и пребывавшие в жесточайших депрессиях, сейчас довольны и спокойны. «Оказалось, что нам нужно очень мало для того, чтобы быть по-настоящему, не напоказ счастливыми», — признаются ребята.
Бабушка говорила мне: «Не играй, если не хочешь проиграть». И сегодня я — и толпы моих знакомых ровесников — осознанно выходят из карьерной игры-гонки, игры-достигаторства, игры, изнуряющей ум и душу. Мне больше не нужны высокие должности и звания, признания и славы, о которых я мечтала на заре своей журналистской карьеры, я искренне желаю своим молодым коллегам. А сама хочу участок обустроить и научиться огурцы с помидорами закручивать, корзинки плести или кур выращивать.
Вот только одно меня смущает — что деревенский стиль жизни стал сегодня по-настоящему модным. Старый сервиз на выцветшей скатерти, постеленной на выщербленный стол, осыпающиеся пионы и трели соловья на рассвете — этим контентом полны аккаунты в социальных сетях тех, кто раньше продвигал в массы клубную, а затем и офисную культуры, кто раньше отдыхал на Мальдивах и Сейшелах, а сегодня стал новым сельским жителем.
И очень бы не хотелось в поисках простой и медленной жизни снова случайно оказаться в погоне за чем-нибудь незначительным и потерять в ней то настоящее, что, кажется, мы все вместе нащупали, вернувшись однажды на дачу.
Автор выражает личное мнение, которое может не совпадать с позицией редакции.