Во Втором округе Парижа и до 1895 года было чем себя развлечь — Опера-Гарнье, Гранд-Кафе, театр «Водевиль», фотостудия Нодара, где в 1874 году прошла первая выставка импрессионистов, галерея Кольбер, которая служит входом в Национальную библиотеку Франции. Не хватало там только одного. Того же, чего не хватало и во всем мире — кинематографа. И 28 декабря 1895 года братья Луи и Огюст Люмьеры восполнили этот недостаток — первый публичный показ кино в истории человечества состоялся по адресу бульвар Капуцинок, 14 в одном из залов Гранд-Кафе.
Нужно уточнить, что вопреки представлениям, сформированным фильмом Аллы Суриковой, парижский бульвар носит имя капуцинок, то есть монахинь этого ордена, а не монахов — капуцинов. Почему фильм назвали в честь мужской деноминации? Точно неизвестно, да и неважно.
Еще одно уточнение — на первом киносеансе братья Люмьер не показывали «Прибытие поезда», эту ленту продемонстрировали там же месяц спустя. А вот 28 декабря зрители увидели записи «Выход рабочих с фабрики», «Вольтижировка», «Политый поливальщик» и «Прибытие делегатов на фотоконгресс в Лионе».
Идея «оживить» фотографию возникла, вероятно, одновременно с появлением последней. Этим занимались Луи Лепренс, Томас Эдисон, Уильям Диксон и русский инженер с Балтийского завода Иосиф Тимченко. Тимченко добился значительных успехов — в 1893 году самостоятельно изготовил камеру с движущейся фоточувствительной пластиной и снял несколько сюжетов о своей семье. Потом у него закончились деньги, а в финансировании ему отказали последовательно — фабрикант Путилов, Общество поддержки предпринимателей, банкир Рубинштейн, владелец магазинов Елисеев.
Может быть, именно поэтому, а скорее — по тысяче разных причин родоначальниками киноиндустрии стали братья Люмьер, а не кто-то другой.
Кинематограф явно не был чем-то жизненно необходимым человечеству. Вы представьте себе, сколько тысяч лет люди обходились без него! Более того, не существовало оформленной потребности в нем. Была потребность в энергии — так люди приручили электричество. Была постоянная потребность в ускорении логистики — так появились двигатели внутреннего сгорания. Но никто не говорил: «Вот бы сейчас пойти на утренний сеанс, купить большое ведро попкорна и сидеть на последнем ряду в полной темноте, глядя на белую тряпку с проекцией». Нет, люди тысячи лет строили свои пирамиды, готические соборы, барочные церкви, фахверковые дома, возделывали землю и совершали географические открытия. Безо всякого кинематографа.
Прошло всего 130 лет — мгновение по меркам цивилизации, не говоря уж о мерках Вселенной — и обо всем, что когда бы то ни было существовало, обо всем, что есть сейчас, и даже о том, что может быть, мы узнаем благодаря кинематографу. Не существует и никогда не существовало более полного описания — иногда художественного, иногда документального — мира, чем то, которое отражено посредством киносъемки на тысячах разных носителей.
Есть мнение, что за время, называемое Золотым веком голландской живописи, то есть за XVII столетие, было создано более пяти миллионов масляных полотен, один процент из которых дошел до нас. Естественный вопрос, который возникает у обывателя: а зачем они так много рисовали?
Вот представьте себе, что исчезнет наша цивилизация, и докопаются до ее останков лет через 400, найдут все жесткие диски — их как раз уцелеет около 1% — и обнаружат все снятое, восстановленное, переснятое и заархивированное за последние сто лет. Вопрос будет тот же: а зачем они каждый день выпускали по сериалу/клипу/блокбастеру/мюзиклу или как они там все это называли?
Кинематограф позволил создать невообразимое количество контента, который благодаря своей массе уже будто бы стал отдельной цивилизацией. В самом деле, человек может жить в кино. В мире существует около 250 тыс. кинотеатров. И количество их благодаря Индии и Китаю только увеличивается, несмотря на то что люди все больше привыкают к форматам, откровенно чуждым кинематографу — стримингам, сериалам, шортсам, рилзам и прочим подкастам.
Казалось бы, при таком изобилии легкого дофамина, когда на потребление единицы контента можно тратить не больше 15 секунд, полноценное кино должно отмереть и сгинуть. В крайнем случае остаться сверх элитарным развлечением для избранных.
Но кинотеатры постепенно возвращаются к пиковым показателям сборов — около 35 млрд долларов по всему миру. Лучше всего было перед пандемией COVID-19 в 2019 году — 44 миллиарда.
Кстати, большая часть этих денег зарабатывается не продажей билетов, а продажей сопутствующих услуг, в частности, попкорна. Но справедливости ради нужно отметить, что первый в истории показ кино на бульваре Капуцинок проходил в «Гранд-Кафе», где люди тоже и ели, и выпивали.
Кинотеатр довольно быстро стал, и продолжает быть, универсальным убежищем: кажется, что пока ты смотришь фильм, ничего плохого не случится. Главное теперь — не отвлекаться на телефон и ленту новостей. Кинотеатр — это обволакивающий сумрак, который здесь дарит чувство безопасности, а не тревоги.
Кинематограф изначально предполагал движение, и если вы смотрите совсем старые съемки, то видите, что фигуры там движутся неестественно быстро, и даже тот самый поезд, который так и не показали зрителям 28 декабря 1895 года, прибывает на станцию с опережением. И тем не менее, по современным меркам кино — искусство медленное. Что, возможно, и делает его таким ценным.
Вот несколько примеров. Последний месяц все пребывают в восторге от нового сериала Pluribus («Одна из многих») о мирном вторжении инопланетян на Землю и отважной героине, которая им сопротивляется. Седьмая серия этого сериала получила крайне низкие оценки зрителей, все недовольны — ничего не происходит, сюжет не движется. Конечно, для людей, приученных листать ленту контента в бешеном темпе, совершенно возмутительно, когда на экране не происходит ничего. А, как оказывается, это-то и есть самое важное. Кинематограф — в данном случае, сериал, но так ли это важно? — может запечатлеть жизнь в ее естественном ритме. А именно: при естественном положении дел, как правило, не происходит ничего.
Другой недавний пример — полюбившийся многим фильм Вима Вендерса «Идеальные дни», посвященный японскому уборщику общественных туалетов. Там режиссер ухватил нечто исключительно важное и трудно выразимое — течение жизни. Люди просто сидят на скамейке и смотрят на листья деревьев, сквозь которые пробивается солнечный свет, потом встают, идут по своим делам, потом ложатся спать. Иногда разговаривают, иногда читают. Этого достаточно.
И теперь, когда мы живем в мире, где трудно остановиться даже на секунду — невозможно встать, вздохнуть, подумать — оказывается, кинематограф становится убежищем для воспаленного разума. Там в сумраке кинотеатров до сих пор можно найти успокоение. Хотя бы на время. Хотя бы пока длится этот сеанс, начавшийся 130 лет назад.
Автор выражает личное мнение, которое может не совпадать с позицией редакции.
