По данным Frankfurter Allgemeine, мотивом «летальной» ненависти к Борису Немцову могло стать то обстоятельство, что он консультировал американцев по поводу физического наполнения санкционных списков и даже «списка Магнитского». Скорее всего, так оно и было: уж, наверное, готовившие решение о конкретных индивидуальных санкциях американские эксперты опирались в том числе и на разговоры с теми, кто капиллярно и изнутри знал российский политический серпентарий.

Правда, нет никаких оснований полагать, что для следствия эта информация станет той нитью, которая ведет в правильном направлении. Просто еще раз подтверждена простая информация: у Бориса Немцова было много врагов в немонолитном российском истеблишменте, в разных его «элитных подразделениях» — в прямом и переносном смыслах. И «чеченские исполнители» совсем не обязательно имели чеченских же заказчиков.

Зато типологически эта трагедия подтвердила свой статус типичного и исторически повторяющегося в деталях чисто российского убийства российского либерала.

Так уж совпало, что именно сейчас в издательстве Европейского университета в Санкт-Петербурге увидела свет строго научная монография доцента Хельсинкского университета Марины Витухновской-Кауппалы «Финский суд» vs «черная сотня» об обстоятельствах убийства 18 июля 1906 года профессора Михаила Яковлевича Герценштейна, выдающегося деятеля партии кадетов, депутата Первой Государственной думы, специалиста по аграрному вопросу.

Детали этой трагедии, в том числе ее политическая и идеологическая подоплека, находятся в исторической перекличке с убийством Бориса Немцова.

Прогулочная дорожка в популярном среди петербургских дачников идиллическом поселке Териоки (ныне Зеленогорск), который тогда входил в состав Великого княжества Финляндского, и московский мост ночью — места немноголюдные. Хотя свидетели преступления наличествовали. Герценштейн был не один — прогуливался с женой и дочерью, причем дочери случайно прострелили руку.

Как и Немцов, Герценштейн был убит выстрелами в спину, правда, всего лишь двумя пулями и стреляли разные люди. Но сама бригада убийц — отморозков черносотенцев, состоявших в Союзе русского народа (СРН) и при этом сильно замотивированных предложенными за убийство деньгами, — насчитывала четыре исполнителя.

Прямого заказчика Юскевича-Красковского и одного из соучастников немедленно после приговора финского суда помиловал государь император, сочувствовавший «патриотам», попавшим под колесницу чрезмерно дотошного, беспристрастного и не учитывавшего широту души русского человека финского суда, обладавшего автономией по отношению к судам имперским.

(Черносотенцы с неизменным успехом бомбардировали царя слезными посланиями в духе современной национал-патриотической публицистики: сам факт суда над русскими людьми на финской территории они оценивали как «унижение Русской Государственности», а Финляндия описывалась примерно так же, как сегодня Госдеп, — как источник революционной заразы.)

Немцову перед покушением угрожали. Не избежал этого и Герценштейн, получавший черные метки — карточки от «Каморры народной расправы». Правда, орфография у «черной сотни» хромала, поэтому первое слово было накорябано как «комора».

Михаил Герценштейн был слишком заметной фигурой в разогнанной Первой Думе. Кадет, да еще еврейского происхождения, крестившийся ради женитьбы на русской женщине, блестящий полемист, юрист, отстаивавший интересы русского крестьянства, крайне раздражал тогдашних ультраправых.

Союз русского народа ощущал ширящуюся вседозволенность — запретные границы таяли одна за другой.

Одна из причин — высочайшее покровительство их простой, как портянка, идеологии, антисемитской, антизападной и проч. Примерно такой же, как и у собиравшихся на свой международный слет в Санкт-Петербурге.

Среди симпатизантов СРН были люди из «ближнего круга» Николая II. Например, командир Отдельного корпуса жандармов и будущий дворцовый комендант Дедюлин. При поддержке петербургского градоначальника фон дер Лауница создавались бригады, так сказать, «дружинников», в основном из рабочих заводов, — боевые отряды СРН.

Оружием и деньгами черносотенцев снабжали тогдашний дворцовый комендант Трепов и министр двора барон Фредерикс, тот самый, который у Ильфа и Петрова приходил во сне к монархисту Хворобьеву «в узорчатых шальварах». Сам Николай называл СРН «милым сердцу». А когда депутация черносотенцев однажды подарила ему два значка союза, один он немедля повесил себе на гимнастерку, второй — на рубашку полуторагодовалому сыну.

За что ни возьмись — повторяющиеся страхи властей.

Например, гроб с телом Герценштейна не разрешили отправить со станции Териоки в Москву, потому что опасались «крупных беспорядков при движении похоронной процессии» в Петербурге. Решение принималось на высоком уровне — Петром Столыпиным.

Преступники были обнаружены благодаря педантичности финского правосудия, как его ни саботировали «компетентные органы» и высшая бюрократия Российской империи. В августе 1909-го «Огонек» поместил карикатуру: как готовятся к суду финны — мирно изучают законы и материалы дела; как готовятся к суду «союзники» — персонажи, похожие на нынешних ряженых казаков, пакуют дубины, флаги и бутылки водки.

Покушение на жизнь Сергея Витте в бытность его премьером, убийство Михаила Герценштейна и последовавшее за этим убийство кадета, публициста Григория Иолосса спровоцировали запрос 73 депутатов Думы министрам внутренних дел и юстиции. Василий Маклаков, член Государственной думы, один из будущих адвокатов Бейлиса, комментировал запрос:

«…защитниками государственной власти, защитниками порядка у нас являются не умеренные, не благоразумные элементы общества, а общественные подонки, общественные низы, охлократия».

В ответ от черносотенцев был получен ставший классическим набор контраргументов: все молчат, когда убивают правых, а убийство «двух своих жидов оказывается преступлением»; русские люди вынуждены обороняться от революционеров; иногда убийство — это необходимый акт во время войны (и все это со ссылками на Минина и Пожарского); с крещеными евреями разобрались свои же; Герценштейн сам спровоцировал убийц своими словами и выступлениями.

Русская история гуляет по кругу. «Эффект колеи» действует безотказно. Даже в том, что касается политических убийств.