Людям будут платить, чтобы сидели дома. Чем это плохо?

Когда Сережа Сыроежкин обещал советским людям, что совсем скоро вместо них будут вкалывать роботы, он лукавил. Как там было? Роботы — на работу, на учебу, а человек, который звучит гордо, весь день на каруселях крутится.

Помню, как смотрела это кино у подружки в гостях. Бабушка моей приятельницы, работавшая на заводе, охала: да скорей бы уж, девочки, роботов этих ваших сделали, а то за день натаскаешься. Завод тот вскоре закрыли, и бабушка осталась без работы. Правда, роботы были ни при чем — 1990-е. Внучка у бабушки сторчалась: вероятно, готовясь с детства к вольготной жизни при роботах, она вместо учебы днями качалась во дворе на качелях и кое-как окончила девять классов. На вновь открывшемся заводе работы для нее не было, потому что новый владелец закупил современные станки. Позже мы изучали историю Нового времени. В учебниках писали про бунты мануфактурных рабочих, которые ломали прогрессивные станки, чтобы их не лишили работы.

Вспомнила про учебники на днях, когда прочитала, что в России суд восстановил на работе женщину, которую заменили нейросетью. Она работала менеджером по закупкам, но затем внедрили алгоритмы ИИ, работнице же предложили перейти на двухчасовой рабочий день. Но суд велел отказаться от модернизации.

Надолго ли? Когда первые мануфактурщики громили станки или когда ямщики обрушивались на безлошадную тягу, их тоже поначалу поддерживали. Хорошо, что потом плюнули. А то мы бы с вами так и ездили на лошадях. И спутники бы с лошадьми в космос запускали.

Сейчас объявили прогноз: до конца года рабочий день в России может сократиться на 12 минут. В 2026 году тенденция может сохраниться, и тогда рабочий день у нас будет уже чуть больше семи часов.

К сожалению, многие СМИ написали об этом в духе товарища Сыроежкина: вот, де, и славно, будут вкалывать роботы, а мы лишние 12 минут станем на каруселях крутиться.

Но сократится не рабочий день, а занятость. Наша страна такого не видела массово ни в пандемию, ни даже в 2008 году.

А я помню, как в тот мировой кризис в Германии, например, ввели четырех- и пятичасовой рабочий день. То есть работодатель мог перевести работника на полставки, и для службы занятости тот считался работающим, его не ставили на учет по безработице и не платили пособие. А у нас каждую неделю появляются сообщения о готовности еще одной компании перевести работников на сокращенный рабочий день или сократить штат.

Оптимисты списывают это на замедление экономики. В чем, спросите вы, оптимизм? А в том, что этот фланг аналитиков верит, что после затишья экономика разовьется и все люди, которым сегодня не хватает на рынке труда полноценного места, обретут работу.

Реалисты вспоминают историю Нового времени, мануфактурную революцию, появление паровой тяги и предполагают, что сокращение занятости у нас вызвано не торможением экономики, а развитием общества, техническим и технологическим прогрессом.

Давайте на примере разберем. Не так давно в России случился бум курсов по обучению на продавца маркетплейса. В эту новую профессию подались люди без эксклюзивного опыта или без нормального образования. Главное — те, кто оказался к началу 2020-х лишним в экономике: перекладывал в офисе бумажки, планировал встречи руководителя и варил ему кофе. Документооборот потом ввели цифровой, в офис руководителя поставили кофейный автомат, а планировщик задач есть теперь в умной колонке, которая даже билеты вам сама закажет.

Куда подались высвобожденные руки? В том числе на маркетплейсы. Нам говорили, что это новый рынок, что после полуторамесячных курсов человек всегда будет при работе. Но что мы видим? Сегодня товары для маркетплейсов уже сортируют и выставляют на электронную витрину автоматизировано: из Китая они приходят с кодом, в котором заложено описание, размерная сетка и привлекательные фото. Продавцу остается только отсканировать код и вписать свою цену. Ему в магазине больше не нужны онлайн-менеджеры, которые прилежно учились заполнять карточки товаров.

Куда они дальше пойдут?

Глобально сегодня в странах первого и второго мира прогноз следующий: эти лишние люди нуждаются в искусственной занятости, имитирующей труд, в противном случае они пойдут в криминал и станут угрозой обществу.

А так как работающие и действительно нужные экономике скоро могут оказаться в меньшинстве, опасность для них от соседства с лишним большинством существенная. Пытались решить проблему путем безусловного дохода, когда небольшие деньги, достаточные для выживания, платят всем, а работают только те, кто нужен экономике. Но в этом случае получаем бесцельно слоняющуюся бедноту. От прежних голодранцев, которые устраивали бунты, она будет отличаться сытостью, полнотой сил и решимостью действовать. Бедные редко устраивают бунты, потому что тяжело работают, им некогда. Если бедные будут сыты, обуты и выспятся вдоволь, куда они пойдут?

Западные общества сейчас гадают, куда девать глубоких беспомощных стариков, которые живут долго, но не могут без медицинского ухода, и чем занять лишних для экономики людей. Пока пришли к выводу, что нужно имитировать для них рабочие места. Не платить базовый доход, а создать на него бессмысленное рабочее место, чтобы он, к примеру, 40 лет до пенсии компостировал никому не нужным компостером никому не нужные пропуски на фальшивой проходной.

Мы пока к этому вопросу не подошли, но в России уже много лишних рук. В нашей стране огромное число прекариата — случайно занятых людей. Они даже могут быть официально трудоустроены, однако работают понемногу и постоянно перемещаясь с места на место, потому что полной занятости для них нет. Ну и скрытая безработица, смею утверждать, у нас существенная. Ситуация в нашей стране осложняется тем, что, уже имея проблемы с занятостью собственного населения, мы вбираем излишки рук и ртов из стран Средней Азии и Закавказья. Нам бы своих прокормить, которые без работы или с заработками по случаю болтаются без дела, а мы ввозим чужих безработных.

В России ситуация отличается от западной, потому что за счет более низкой стоимости человеческого труда мы можем переложить бремя по содержанию части лишних для экономики рук и ртов на тех, у кого еще есть излишки: развиваем доставку, такси. По сути, это есть способ перевести содержание лишних работников на счет благополучных граждан, которые готовы своими излишками оплачивать их труд: доставку, поездки.

В Западной Европе или в США труд человека дорог, там доставка и такси так не развиты, потому что мало кто может себе позволить их оплачивать.

Что будет дальше? Занятость продолжит падать, потому что экономика модернизируется и ей действительно скоро может не понадобиться столько людей, сколько требуют работу. При этом цена труда человека будет расти и содержать на излишки море курьеров, выгуливателей собак, таксистов уже не получится. Государству придется решать проблему лишних рук и голодных ртов. Куда их девать, куда послать работать, если они будут не нужны экономике нигде и все государства начнут искать способ обезопасить себя от выброшенных с рынка граждан?

Возможно, привлечение лишних чужих рук несколько оттягивает этот момент, потому что без них услуги таксистов с доставщиками стали бы дороже, соответственно, этот сегмент быстрее бы сокращался, выбрасывая в общество абсолютных безработных — людей, для которых в новой экономике места не предусмотрено никакого.

Долго ли еще суды смогут заставлять бизнес платить лишним людям за перекладывание бумажек? Мы, вместе с остальным развитым миром, входим в реальность, где работа станет роскошью, а безработным придется платить за то, чтобы они сидели дома и не мешали стране развиваться.

Автор выражает личное мнение, которое может не совпадать с позицией редакции.