Прибавив к слову из лексикона Александра Исаевича Солженицына «скрепы» прилагательное «духовные», президент России в прошлом году обогатил русский язык и процесс построения новой российской государственности из ржавых идеологических конструкций пятисотлетней давности новым мемом. Но не смыслом. Дело в том, что в нынешнем российском политическом контексте впору говорить не о духовных скрепах (варианты: православие — самодержавие — народность, ислам — терроризм — чекизм), а о физических.

Пора думать о том, что может скреплять Россию инфраструктурно, технологически, а не идеологически или ментально. Союз нерушимый республик свободных, который сплотила навеки Великая Русь, не протянул даже календарного века. Хотя уж там в духовных скрепах, щедро пропитанных кровью невинных жертв властей, недостатка не было.

Чтобы, согласно известному анекдоту, «ситуация на китайско-финской границе» была спокойной, надо для начала сделать так, чтобы авиаперелеты по маршрутам Владивосток — Москва, Калининград — Москва, Владивосток — Калининград были доступны всем и всегда.

Это, пожалуй, самая легкая задача, но пока и она остается не решенной нашей вроде бы стабильной и на словах мощной государственной машиной.

Есть и более сложная задача — добиться того, чтобы элементарные потребительские стандарты и безнадежное отсутствие работы не заставляли миллионы людей переезжать в Москву и несколько других больших городов страны.

В замечательном интервью писателя Дмитрия Быкова с Михаилом Ходорковским в «Новой газете», где много места заслуженно уделено угрозе распада России, есть момент, когда оба собеседника выражают неподдельный ужас перед насильственной урбанизацией страны. Мол, это слишком жестоко. Хотя, увы, российская история такова, что даже трудно понять, что по нашим меркам является чрезмерной жестокостью. Но дело не в этом. Ежегодно в России полностью вымирают сотни населенных пунктов. Правда, остаются еще тысячи других, в которых теплится жизнь на грани комы. Формально они есть, а фактически тихо исчезают. Так что процесс принудительной урбанизации в России все равно идет — только направляет его не мудрая государственная политика, а неумолимое время, превращая в прах и тлен все, что остается бесхозным.

Или еще такая задачка для государства, вставшего с колен и застывшего в позе «козы» с загнутыми пальцами на обеих руках. Хотите быть крутыми для остального мира — станьте для начала крутыми для своих сограждан. Слабо добиться того, чтобы русские из Центральной России искренне захотели переселиться в Махачкалу или Грозный, потому что там можно найти более выгодную работу, а также лучше климат, образование и здравоохранение?

А то в нашей большой многонациональной стране есть территории, ставшие терра инкогнита для миллионов людей. И это не только Кавказ.

Достаточно вспомнить, как августе 2006 года семью омского журналиста Петрова (русского), вместе с женой и двумя детьми семи и трех с половиной лет решившего отдохнуть на Алтае, убил местный нищий пастух (русский), прельстившись дешевой (но по местным стандартам — невиданно роскошной) иномаркой.

Какие физические скрепы объединяют жителей России сейчас? Ветхое жилье или невозможность его купить ни на свои доходы, ни на ипотеку. Общий произвол местных властей и взятки чиновников. Боление за «наших» на спортивных соревнованиях. Правда, при этом в быту многие ура-болельщики вряд ли признают за своих сограждан, например, чеченских или осетинских борцов, кующих золото Олимпиад и чемпионатов мира. Общая мировая туристическая слава самолетных дебоширов. Общее бездорожье — в обоих смыслах, буквальном и метафизическом. Равенство в нищете. Социальные сети, пока их не запретили.

Обустройство страны, достойный уровень жилья, медицины и образования на всей ее гигантской территории, возможность найти сколько-нибудь не позорную по доходам работу хотя бы в 95% населенных пунктов страны, асфальтированные дороги с хорошей подсветкой (хотя бы как в Египте), нормальные тюрьмы, налаженное авиасообщение между самыми далекими друг от друга регионами — вот физические скрепы, на которых может удержаться в своих нынешних границах Россия.

Чтобы люди реально чувствовали себя в «этой» стране как в «своей». Нам нужна страна-дом, а не казенное тюремное учреждение с покосившимся металлическим забором и злобными охранниками на нефтяных вышках.

Эти физические скрепы куда важнее духовных. Тем более что вряд ли здесь можно будет когда-нибудь договориться о духовных ценностях на базе исторических традиций и религий. Наша главная историческая традиция рабства — слишком слабый фундамент государственности. Ислам с православием (мы говорим об институтах, оставляя за скобками персональную веру человека как его сугубо интимное дело) объединяет разве что общая показательная ненависть к сексуальной свободе и часто — к гражданским правам как таковым. Но на почве любой общей ненависти такую большую и многосоставную страну не сохранить.

Так что строить дороги, налаживать быт, давать людям свободно заниматься частным бизнесом все равно придется. Иначе нашей общей духовной скрепой станет коллективная братская могила на месте России. В форме креста с полумесяцем. На китайско-финской границе в таком случае, возможно, тоже все будет спокойно. Но уже без нас.