В шесть часов сорок пять минут в дверь позвонили. На пороге стояла женщина с лицом военного дознавателя.

— Я с управы, — представилась она. – Собираем по двести рублей на крымский энергомост.

Дверь я закрыл и, не обращая внимания на крики, отправился будить детей. Оказывается, они не спали. Из-под каждого одеяльца на меня смотрела пара пристальных глаз.

— Доброе утро, — сказал я отвратительно бодрым голосом. — Одевайтесь, я иду готовить завтрак.
— Мы, папа, в школу не пойдем, — ответили дети хором.
— Интересная концепция, — сказал я. — С чего вдруг?
— Дело в том, — начала дочь, — что в школе сложилась неблагоприятная среда. Мы с братом решили консолидировать усилия и воздержаться от ее посещения.
— А если я вас, подлецов, мультфильмов лишу?
— Это удар в спину, — холодно сказала дочь и отвернулась к стене.
— Не играй с огнем, — пробубнил сын, жуя подушку.

Никакими угрозами и уговорами поднять их не удалось. Плюнув, я отправился гулять с собакой. Во дворе толпилось мужское население нашего дома: сломался дворовый шлагбаум, и, чтобы его починить, требовалось две тысячи рублей.

Начали собирать деньги, но тут кто-то ляпнул, что поломка шлагбаума организована из Анкары с помощью DDoS-атак.

Автовладельцы перестали собирать деньги, а вместо того составили обращение в Следственный комитет, копию — в Генпрокуратуру и администрацию президента. «Требуем провести немедленные мероприятия для понимания того, что произошло с нашим шлагбаумом, и наказать через суд», — заканчивалось письмо.

Володя из 16-й квартиры сказал, что, если ему соберут две тысячи рублей, он без проблем пробьет IP-адрес злоумышленника.

— Сдавай деньги, — сказали мне. Я сдал.

По дороге на работу мне захотелось кофе, но ни в одной забегаловке его не было.

— Этот напиток больше не подаем, — улыбались мне мальчики и девочки. — Попробуйте ягодный смузи!

Мне показали распоряжение из Минздрава, где говорилось, что на основании последних медицинских исследований чай и кофе признаны напитками, угрожающими жизни и здоровью — из-за критического количества пуриновых алкалоидов.

Один официант добавил к этому историческую справку: кофе и чай завезли из Константинополя шпионы визиря Баталджи, чтобы отравить императора Петра Великого.

Зеленая ветка метро оказалась закрыта, и на работу я опоздал. В коридорах редакции было пусто. Оказалось, все сидят в конференц-зале и пишут ответ президенту Реджепу Эрдогану. Ответ был нецензурный, и участвовать в нем не хотелось. Поэтому я пошел в столовую, где повара обсуждали самых красивых стюардесс и зенитно-ракетные комплексы России.

К ночи я дико напился. Сам не понимаю, как это вышло. Помню, что в баре, где я сидел, каждые пять минут произносились громоподобные тосты за здоровье контр-адмирала Ушакова, фельдмаршала Суворова и какого-то Данилки Адашева.

Чтобы отвлечься, я выпил подряд два коктейля «F-16», хотя бармен несколько раз предупреждал меня этого не делать.

Вскоре меня выволакивали из бара дюжие молодцы, а я кричал в захлопнувшуюся дверь: «Забыли Очаков? Забыли, кто, сука, Измаил взял?» Потом я довольно долго скрывался за автобусной остановкой, дожидаясь вертолета. Шел мелкий турецкий дождик.

В три часа ночи я с трудом добрался до собственной спальни и рухнул на кровать. Рядом кто-то лежал. На всякий случай я не стал спрашивать кто.