Этим летом я катаюсь по родной стране. Такое вынужденное «импортозамещение», когда нет денег на заграницу из-за девальвации рубля.

На сей раз — Псков. Едем по Новорижскому шоссе. Оно почти пустое – огромных трейлеров из Европы, которыми трасса была забита раньше, сейчас немного. Первая остановка — деревня Мельница (ударение на второй слог) Псковской области. Далековато для дачников, 540 км от Москвы, но тем не менее одни только дачники там и живут.

Летом дачники, а зимой один или два дома горят окошками.

Озеро Язно, рыбалка, ягоды-грибы, нет ни интернета, ни телефонной связи. Газ есть, и три раза в неделю приезжает автолавка. Отдыхай от шума городского.

Потом заезжаем в город Себеж, он стоит на границе трех стран: России, Латвии и Белоруссии. Там попал в немецкий плен в самом начале войны мой дед. Я писала об этом. Призванные москвичи шли пешком «куда-то в Латвию», как писал в единственном письме с фронта дед бабушке. А из Себежа — тоже пешком, но уже в концлагерь, где он через полгода умрет от голода.

А городок красивый. Около него огромное кладбище немецких солдат. На могильных плитах имена, много русских и украинских фамилий. Наверное, это армия Власова. Не так давно Германия искала, где в Псковской области продадут землю под такое кладбище. Продали в Себеже. Для меня – символично и горько.

Потом город Остров. Разрушающийся подвесной кованый мост, на открытие которого приезжал император Николай I. Очень красиво – церкви, река Великая.

Дальше — сам Псков. Уютный, небольшой городок, всего 200 тысяч жителей. А какая история!

Несколько веков в Пскове существовала фактически республика, которая управлялась народным вече.

На вече граждане голосовали. В прямом смысле слова: чье предложение поддержано более громким криком, то и будет осуществлено. Потом самодержавная Москва подмяла под себя Псков, но в практиках русского народа есть Псковская и Новгородская вечевые республики. Так что можно пользоваться и этим историческим опытом.

Я выступала в Пскове на радио. Кто-то из слушателей обиделся на слово «товар», которое я употребила, говоря о развитии туризма в Пскове. «У вас есть прекрасный товар, надо только уметь его продать». Слушатель настаивал на том, что приезжающий в Псков человек должен обогатиться духовно. Это само собой, но турист должен где-то жить, что-то есть, покупать разные сувениры и открытки на память. А это все товары.

Немного в России городов, которые могут похвастаться такой стариной, такими храмами и такими фресками. Впрочем, в Пскове туристу совсем неплохо.

Из Пскова едем в Изборск. Неожиданно обычные леса, луга и болота сменяются километрами разрытых и как будто заброшенных земельных участков. Это особая экономическая зона производственного типа «Моглино». На «создание инфраструктуры экономической деятельности» выделено 3,4 млрд. 2,8 из федерального бюджета, остальное — из областного. Говорят, копают давно. Но пока ничего, кроме разрытой глины, не видно.

Одновременно с глиняными раскопками мне приходит в голову мысль, что

за всю дорогу от Москвы до Пскова я видела на бескрайних лугах лишь одно стадо коров и всего два поля, на которых что-то росло.

Капуста на одном, овес на другом – пояснила мне сопровождающая. Все понимаю про Нечерноземье, зону рискованного земледелия, экономическую неэффективность. Но вот чтобы так, совсем почти ничего… Зато теперь на территории Изборской крепости снимают фильм про исторические подвиги, по сценарию министра культуры Мединского. А вдоль дороги немногочисленные местные жители активно торгуют желанными плодами российского лета – черникой и лисичками.

Под конец путешествия — Пушкинские Горы. Михайловское, Святогорский монастырь, живые цветы на могиле Пушкина. То безусловное, то великое, чем мы гордимся. Не могу вспомнить, кто переводил стихи Пушкина на иностранные языки? Ведь Шекспира на русский переводили поэты: и Маршак, и Пастернак, и Лозинский. А Пушкина на английский или французский – кто?