Цивилизация
Дикий Запад, рубеж двадцатого столетия. Золотую лихорадку сменяет нефтяной бум. Золотоискатель Плэйнвью (Дэниэл Дэй-Льюис), усатый джентльмен с мрачноватым прищуром, подрывая динамитом очередную жилу, наткнулся на углеводороды и быстро переквалифицировался в нефтяника. Выдавая за собственного отпрыска сына погибшего бурильщика, он побирается по чужим месторождениям, пока не обнаруживает под захудалым ранчо нефтяное Эльдорадо, еще не прибранное к рукам рокфеллерами. Местный религиозный авторитет — амбициозный юноша-экзорцист, изгоняющий из фермерш дьявола (Пол Дэно), — пробует вздуть цены на земельную аренду, но хитрый Плэйнвью обещает спонсировать его «церковь третьего откровения» в обмен на доступ к недрам. Идут годы, растут доходы. Кое-где всплывают трупы. Герой, высосав из земли всю кровь, шаг за шагом спускается в Ад.
Очнувшись с бодуна на залитой виски дорожке боулинга в личном замке на Беверли-Хиллз, он открывает секрет своего успеха: третье откровение это и есть он сам.
В начале своей нефтяной карьеры Плэйнвью, думая, как усовершенствовать производительность труда по вычерпыванию ведрами полезных ископаемых, рисует в блокноте прообраз устройства, известного как нефтяной насос. Мощная размашистая штука, чьи методичные, завораживающие, возвратно-поступательные движения над скважиной очень точно передают действие, производимое фильмом Пола Томаса Андерсона над зрителем. Проведя два с лишним часа под таким насосом, домой возвращаешься с ощущением полной, так сказать, моральной и физической исчерпанности. «Дренажированности», если использовать профессиональный жаргон господина Плэйнвью.
Львиная доля нагрузки по дренажу душ приходится тут, конечно же, на Дэниэла Дэй-Льюиса.
Его адский нефтяник, распознающий в людях все дурное так же безошибочно, как залежи черной субстанции под земной поверхностью, уже пополнил классическую галерею свободных предпринимателей наряду с гражданином Кейном и полковником Курцем. «Оскар» за инфернальный автопортрет американца, смотрящегося в нефтяное зеркало, это, конечно, здорово, но Дэй-Льюис, похоже, сыграл одну из лучших мужских ролей в мировом кино. Собственно, за зеркало отвечал в фильме другой новоиспеченный оскароносец — оператор Роберт Элсвит, отточивший мастерство на «Сириане», еще одной нефтяной разработке Голливуда. В фильме Андерсона, где нефть просачивается из земли, пропитывает души, хорошо продается, горит, бьет фонтаном и пытается достать до Солнца, он добился, кажется, совершенно невозможного: показал, что прозрачный целлулоид «кодака» и черная субстанция, на ней запечатлеваемая, сделаны из одного и того же вещества.
Химические трансформации души и магия предметного мира, эту душу очаровывающего, — вот, пожалуй, та фундаментальная драма, которая делает из картины Андерсона нечто большее, чем еще одну реплику на злобу дня. Все прочие выводы — политические, религиозные, моральные — получаются из «Нефти» скорей как производные, пускай даже и очень горючие. Та же вера в бога и собственность на источники энергии, между которыми Андерсон нащупал подозрительно крепкую взаимосвязь. Так, в отношениях между лжепророком, сидящим на нефтеносной жиле, и безбожным Плэйнвью, эту жилу истощающим, нетрудно рассмотреть дуэт любви и ненависти, в который вылилось сотрудничество США и их ближневосточных бизнес-партнеров, оказавшихся с третьей мировой религией в унизительных заложниках у какой-то нечистой, опасной и дурно пахнущей субстанции. Впрочем, другой энергетической супердержаве, строящей, как докладывают, третий Рим, тоже полезно посмотреть, в какого размахивающего кеглей питекантропа превращается любой нефтяник, живущий по законам суверенной демократии.
