Цивилизация
Последние месяцы Второй мировой, Красная армия теснит противника, которому остается надеяться только на чудо. Оно периодически и возникает на разных участках фронта — в виде «Белого Тигра», тюнингованного непробиваемого танка без опознавательных знаков. Танк и впрямь бел, не боится грязи и болот, в которых не тонет, появляется невесть откуда в самый неожиданный момент, расстреливает дюжину советских бронемашин, после чего растворяется снова. Причем сами фашисты понятия не имеют, откуда он взялся и к какой части приписан.
Попав в плен, природу явления на допросах формулируют так: «Этот дьявол вам не по зубам, потому что он есть торжество немецкого духа».
Мистический клин можно вышибить только другим мистическим клином — таковым оказывается выживший после 90-процентного ожога и потерявший память, но при этом гениальный танковый механик Иван Найденов (Алексей Вертков). Слова «не бывает атеистов в окопах под огнем» из песни «Про дурачка» Егора Летова — это совершенно про него. С машинами Ваня мгновенно находит общий язык, а с людьми не ищет его вовсе, не боится смерти, поскольку и без ее вмешательства считает себя мертвым и молится танковому богу. К пришептыванию танкиста все внимательнее прислушивается прагматичный на первых порах майор контрразведки Федотов (Виталий Кищенко).
В основу фильма положена повесть Ильи Бояшова — произведение коротенькое, яркое, натуралистическое, привычным представлениям о патриотизме не созвучное, во многом спорное, но рекомендуемое к прочтению, причем не только в связи с нынешней премьерой. В идеале художником-постановщиком ее экранизации мог бы быть Иероним Босх, а режиссером — ну, скажем, Сергей Лозница. То, что «Белый тигр» поставлен именно Кареном Шахназаровым, видно более или менее по первым же сценам. Обживая сколь угодно яркую литературную основу (Бояшова или чеховскую «Палату № 6»), режиссер нивелирует присущие первоисточнику шероховатости.
И параллельно превращает материал в чисто свою историю, укомплектованную знакомыми по прежним картинам сквозными лейтмотивами.
По обыкновению совмещая при этом интерес к новаторским экспериментам с творческой осторожностью.
Будь книга перенесена на экран побуквенно в канун годовщины Победы — это был бы скандал и шок, к которым автор «Курьера» и «Города Зеро» в свой поздний период не питает вкуса. Поэтому ключевые персонажи — один из которых при несомненном личном героизме мародер и насильник, а другой алкоголик — оказываются в фильме славными парнями с простительными маленькими слабостями. В свою очередь, Иван, по книге — человек-головешка без носа и без губ, выходит опять-таки вполне справным, пусть и замкнутым мужчиной. Впрочем, слишком горевать по поводу такой лакировки, если вы не предъявляете к жанровому кинематографу чересчур специальных пожеланий, не стоит.
Исполнители главных ролей (Ивана и «Белого Тигра») в целом успешно справляются со своими инфернальными обязанностями.
Насколько не вполне живым выглядит герой Верткова, настолько же легко предположить, что в танке, по кошачьи выползающем из прямо-таки бертоновского сливочного тумана, находится не банальный человеческий экипаж, а пульсирующая слизистая начинка из «Чужого».
В руках непретенциозного голливудского ремесленника из подобной фактуры мог бы получиться упругий и композиционно четкий триллер про то, как по разные стороны фронта служили друг против друга два мистических товарища. Но режиссер не намерен баловать зрителя излишней увлекательностью и жанровой чистотой, то и дело отходя от генеральной сюжетной просеки то в лес, то по дрова. Надолго отправляя танк погромыхать гусеницами за кадр, он с куда большим энтузиазмом берется за разработку любимой им со времен «Цареубийцы» (и отсутствующей у Бояшова) темы, когда один невменяемый персонаж потихонечку сводит с ума другого, кичащегося на первых порах своей рассудочностью. В «Белом Тигре» за психа-агитатора, понятно, Ваня, а за его жертву — майор Федотов. Кора майорского головного мозга серии ударов прямой наводкой не выдерживает,
и к финалу картины он уже сам может кому угодно живо рассказать: если грохнула молния, то это танковый бог оседлал на облаках свою золотистую «тридцатьчетверку».
Не добавляют динамики и пространные лирические отступления. На второй трети фильм надолго замирает ради пятнадцатиминутного, никак с сюжетом не связанного эпизода подписания акта о капитуляции Германии. По-сокуровски обстоятельная, эта сцена как родная легла бы в многосерийную эпопею — но никак не в триллер, где промедление смерти не подобно, но кассу не делает точно.
Что до мистики, то авторы придерживаются спорного мнения, что она должна быть одновременно и многозначительной, и по возможности непонятной. После неожиданного и как бы оборванного с мясом финала (вполне традиционно для режиссера) зрителю предоставляется бескрайнее поле для раздумий в виде версий. По одной из них способный к скоростной регенерации (и не интересующийся обычной пищей) Ваня может оказаться положительным, нашим вампиром. А Белый Тигр - стальным оборотнем-гитлером (в финале фюрер выступает с программной посмертной речью), почему нет.
