Цивилизация
— Даниил, совсем скоро зрители увидят вашу новую работу — криминальный триллер «Тоннель». На фестивале «Новый сезон» критики встретили проект очень тепло. Как думаете, какой будет оценка зрителей? И чья оценка для вас важнее?
— Если честно, своя собственная. Тут всегда противоречие, конфликт. Актер не может играть «в стол», ему нужен зритель. И, конечно, невозможно жить отдельно от общества, поэтому оценка коллег важна, хоть подчас и несправедлива. Но в конечном счете, делаешь ты свое дело только потому, что не можешь этого не делать. Проще говоря, для себя. И чувство удовлетворения — странная штука. Оно не всегда идет в ногу с успехом, с признанием. А часто находится и в противоходе с тем, что принято считать удачей. В конечном итоге, — «Мартин Иден» про это. Неслучайно эту книгу часто называют актеры как любимую. В ней борьба со всем миром, высочайшие скорости и душевные затраты, и, как итог, — выжженный человек, получивший все, кроме главного, потому что главное-то он потерял. Возможно, поэтому я сбавил обороты и не спешу быть везде.
— В одном из интервью вы говорили, что в каждом сценарии ищете «чердак роли». Можете объяснить простым языком, что это такое и какой «чердак» вы нашли у своего героя в «Тоннеле»?
— Чердак — это метафора, конечно. Это то место в нашей жизни, где находится наша память, наше прошлое, наши страхи и то, что не хочется вспоминать, наши ошибки. На чердаке мы храним старые игрушки, письма и фотографии людей, с кем раньше ты был дружен, а теперь не можешь вспомнить их имен. Это твои желания, обиды и несбывшиеся надежды. Чердак роли — это что-то помимо сюжета и текста, партнеров и мизансцен. Это пыль воспоминаний — то, что есть у всех нас и так мало бывает в кино у героев. Короче, это домашняя работа актера, попытка дать персонажу объем, дать ему воздух. Чтобы жизнь героя не исчерпывалась сказанными словами, чтобы сам герой не исчезал из памяти зрителя, как только закончилась сцена. Краснов в «Тоннеле» персонаж почти инфернальный, не вполне человек, скажем так. Это ветер, и как ветер, он появляется ниоткуда и также в никуда уйдет. Он почти демон. С точки зрения рассказанной истории, сюжета — зритель этого не увидит. Но вы же про «чердак» спросили.
— Бывают ли роли, которые вам тяжело отпустить после съемок? Или вы умеете закрывать историю сразу, в последний съемочный день?
— Бывает всегда по-разному. Как не бывает повторов на съемочной площадке. Всегда это новая страница: новые люди, отношения, проблемы и радости. И герой, конечно, тоже должен быть новый, другой. Хотя, разумеется, я ограничен своей фактурой, типажом, органикой в конце концов. Но важно не подменить желание быть другим в кадре просто внешней маской. Наверное, путано говорю.
— Есть немного…
— Впрочем, сейчас такой род подмены стал не просто нормой, а чуть ли не знаком качества. Это мне непонятно. Что-то с миром происходит, и кино всего лишь зеркало. Я говорю про то, что из картин стало уходить все «нутро», остается лишь внешний каркас аттракционов. И работа актеров имеет тот же вектор. Это, кстати, всех касается. «У них там» — все то же самое. Вопрос этот трудный, продюсеры и шоураннеры нашли бы тут что мне ответить. Про рейтинги, аудиторию и так далее. Что касается того, «как закрыть персонажа», можно вспомнить «Комплекс Бога», нашу первую общую работу с Флюзой. Вот где герой меня долго держал, и не скажу, что это было приятно. Спасибо ей огромное, что вновь позвала в работу.
— Как часто вы сегодня отказываетесь от ролей? И что для вас является главным аргументом «нет»?
— Уровень материала — основное мерило. Но и тут не все просто. Я живой человек и отказываясь от одной роли, я лишаюсь не только заработка. Я закрываю подчас окно возможностей на много лет вперед. Потому что отказ — это чья-то обида: продюсера, кастинг-директора, режиссера. Все живые люди. Пока по крайней мере. Вот я уже встречаю в сценариях сгенерированный текст. Его сразу видно. И тому, кто это «сотворил» — вот, кому все равно. Вопрос в том, кто это потом смотреть будет. И во что мы превратим зрителя, если дело пойдет. Много лет назад я не пошел на пробы к одному режиссеру. На следующий день после отказа мы столкнулись в кинотеатре «Ролан», где он сходу обложил меня матом. Вот это, я понимаю, неравнодушие, до сих пор помню.
— Давайте поговорим об одной из ваших первых больших киноработ — сериале «Бедная Настя». Этот проект стал настоящим феноменом не только в России, но и за ее пределами, в частности, проект имел большой успех у китайских зрителей. Как думаете, в чем его секрет?
— Помимо технологий, а они в «Насте» были прорывными для нас, это красивая сказка про Золушку — без претензий на историческую достоверность, что очень важно. Несмотря на исторических персонажей и псевдо- исторических, как собственно, Корф. По сути, это и был комикс. В «Насте» был помимо прочего отличный подбор актеров — и старшее поколение, и новые лица. Работа произвела какой-то резонанс, это бесспорно. Тогда жили все довольно трудно, и «китайские товарищи» тоже. «Настя» попала в какие-то народные чаяния, мечты о том, что все возможно. Смею думать, что во многом этот успех произошел благодаря тотальной искренности всех создателей сериала: от рабочих до актеров и режиссеров. Все мечтали сделать крутую работу и работали буквально сутками. Кстати, в те революционные времена дистанция между генеральным продюсером и исполнителем была очень невелика. Мы, бывало, засиживались с Александром Завеновичем [Акоповым] до таких пор, когда уже и ехать домой смысла особого не имело. Засиживались, переписывая сценарий, который, конечно, на таких скоростях приходил сырой и требовал доработки буквально «вчера».
— В 2017 году вы сыграли главную роль в «Знахаре» — сериале, который тоже занял важное место в вашей фильмографии. Чем вам запомнилась роль Павла Андреева и что она дала вам как артисту?
— Это, пожалуй, тот самый пример, когда за текстом ты видишь то, что больше сюжета. Когда я прочел сценарий, я не поверил своим глазам. За внешней фабулой истории про человека без памяти, «без прошлого» я увидел мощнейший рассказ про то, как можно любить и верить в людей, будучи «никем», как можно взять на себя чужой грех, чужой крест — и все это без пафоса и натуги. Про то, что такое человек в принципе? Где он, а где то, что он о себе знает? И что с тобой происходит, когда эти вещи не тождественны? А ведь они всегда не совпадают. Мы только догадываемся о том, что думают о нас другие. Возможно, эта довольно сложная мысль, рассказанная просто, вызвала такой небывалый отклик.
— Как сегодня, спустя годы, вы смотрите на свои роли в проектах, которые вас прославили? Пересматриваете ли вы «Бригаду», «Бедную Настю», «Детей Арбата», «Знахаря»? И какой из этих проектов для вас «самый-самый»?
— Роли рождаются, если рождаются, конечно, по-разному. И судьба у каждой — своя. И сказать, кого ты любишь больше, а кого меньше, наверное, невозможно. Есть, допустим, роли, которые никто не видел. То есть она есть, но ее как бы и нет. Такие роли лежат на «полках» и уже не выйдут. Время быстро меняется. И часть тебя останется на этой «полке» вместе с ней, с этой ролью. Вот был «Цезарь», который почти не увидел свет, он опередил свое время. Или «Исаев», не имевший того монетизированного успеха, на который был расчет. Роли дорогие для меня, как и вами перечисленные.
— Сегодня популярен формат ребутов успешных сериалов нулевых и девяностых. Готовы ли вы, при определенных обстоятельствах, снова надеть фрак барона Корфа?
— Знаете, все возможно, при таком кризисе идей. Тут важно понять, про что и про кого делать новую историю. И для чего, конечно, помимо денег. И уж если говорить про ребуты, то с определенной долей хулиганства... Можно сказать, что Краснов из «Тоннеля» — это майор Звягин из «Цезаря». Как если бы этот герой, пройдя путь в 15-20 лет, поменяв фамилию и даже татуировку, сохранил в себе того демона, что помогает ему бороться со всем злом мира человеческого и в себе в том числе.
— В одном из интервью вы говорили, что с возрастом круг ваших близких сузился, и что самый ваш лучший друг сегодня — это ваша жена, актриса Маша Леонова. Вы вместе уже больше 20 лет, как думаете, в чем секрет и сила вашего союза?
— Почти 30. Нет секрета. Просто нам очень повезло быть вместе. В этом сила.