Цивилизация
Согласно исследованиям, Санкт-Петербург обгоняет Москву на 15%, став самым интересным для переезда российским городом. При этом 30% новых петербуржцев — москвичи. Мы решили выяснить, что на самом деле стоит за этими цифрами, и поговорили с молодыми, успешными, творческими горожанками, совершившими смелое — и красивое — путешествие из Москвы в Петербург.
Мария Макарова, HR-специалист
После двух лет в Москве уже восемь лет живет в Петербурге
«Москва – это как бежать марафон, а Питер – как практиковать йогу»
Питер для меня в первую очередь возможность работать, учиться, иметь определенное качество жизни. Ну, условно, путешествовать, не тратя на дорогу до аэропорта четыре часа. Зачем жить в неудобной среде, если можно в удобной?
В Питере меньше расстояния, ниже цены на жилье, ну и ниже общий уровень агрессии. Финская граница, опять же, за углом — люди реально ездят за покупками по хозяйству. Кофе, еда, бытовая химия — в больших финских магазинах продают упаковками, получается дешевле. До ближайшего финского аэропорта три часа всего ехать.
Москва для меня слишком агрессивна, причем во всех проявлениях — просто на улице, в рабочей обстановке. Там больше поощряется трудоголизм. По моим наблюдениям, в Москве «хвастаются» рабочим стрессом (в Питере — «жалуются»), в Москве держат меньшую дистанцию. К примеру, я работаю в рекрутинге — питерский кандидат, как правило, отвечает на вакансию: «Здравствуйте, интересно, спасибо, давайте пообщаемся», а московский — «Сколько денег?», без здравствуйте-спасибо. Как-то, будучи в Москве, просто подсчитала — за получасовую поездку в метро я услышала громкую ругань шесть раз. Кто-то ругался с кассиршей, кто-то с соседями-пассажирами, кто-то на кого-то упал и они поругались. Шесть раз за полчаса! В Питере это, как правило, ноль раз. В исключительном случае — один раз.
Есть какая-то метафорическая пружина внутри человека — в Москве она сжата до предела, а в Питере — распрямляется. Москва — это как бежать марафон, а Питер — как практиковать йогу (то есть все-все-все происходит «на коврике»). Мне кажется, Москва подходит людям очень амбициозным и адреналиновым. А Питер — для, во-первых, гедонистов, а во-вторых, людей идейных, которые готовы многим жертвовать ради «искусства». У меня есть знакомая, которая бросила офисную работу и устроилась уборщицей в Эрмитаж, чтобы учиться созерцать прекрасное. Типично питерская история.
Виктория Головинская, фотограф
В Петербурге почти четыре года после семи лет в Москве
«Университет и монастырь, вот что такое Питер для меня»
В Петербург я хотела с юности, но это было общим местом: ах, Питер, богема.
Получилась все-таки Москва, почти случайно, почти на семь лет.
Ездя оттуда в Питер иногда на каникулы, как и все в Москве, поражалась: не город, а сплошные декорации, ободранные, ветхие, ветер гонит по улицам лоскуты, проводка искрит на домах под дождем, как тут жить?
А потом вдруг увидела — как.
Это город фасадов и ветра, город воды, здесь нельзя ничего строить надолго, но тут всплывает главное. Университет и монастырь, вот что такое Питер для меня, и я так и живу тут, в учебе и практике, в келье монаха, очень общительного монаха, среди людей. Здесь я впервые получила диплом — остались незаконченными Самарский журфак и Московский литинститут, а вот питерский фотофакультет остался со мной и корочкой, и наконец ставшей моей профессией. Обучение продолжается и ведет меня за руку. Это место для постижения и очищения от налипшего пафоса. И не только пафоса. Место, чтобы помыться. Купель.
А потом я поеду дальше.
Анастасия Манакова, писатель, пиарщик
После шести лет в Москве вернулась в Петербург
«Я не помню ни одного дня, когда не шлялась бы ночью по набережным, не пила бы с друзьями в каком-нибудь Баре Слона»
Я вернулась в Питер, проживши в Москве около шести лет. И я не помню ни одного дня, когда не шлялась бы ночью по набережным, не пила бы с друзьями в каком-нибудь Баре Слона или на Перинных рядах или не лежала под ленивым солнцем с книжкой посреди газона на Марсовом поле. Точнее, конечно, помню, но как бы невзаправду.
Очарование Питера в том, что это потрясающе красивый город с абсолютной дуальной ментальностью. Очень нежный, пастельный, сглаженный, с кучей тайных мест, сакральных для местных. Он тут же тебя с вокзала или самолета берет в кольцо объятий — по-прежнему нежных, но очень настойчивых. Фиг вывернешься. Одновременно с этим – очень суровый, серый, гранитный, вырубленный и вырванный у суровых северных болот чудовищными жертвами, кровью, костями, срывами всего на свете, совершенным насилием, ибо папаша наш, Петр Алексеич, был не чужд, как мне кажется, колдовства, истерического упорства и гигантомании.
И вот эта дуальность здесь ощутима на физическом уровне — несмотря на внешние фирменные признаки. Я в Москве называла Питер «дальней дачей», описывая друзьям. Он очень спокойный, очень расслабленный – первое время после возвращения мне все время хотелось пнуть со всей силы впереди идущего человека, потому что даже скорость движения корпуса в пространстве совершенно другая. Здесь никто никуда не спешит – в два раза больше не спешит, чем в анекдоте про улитку.
Летом всегда есть ощущение, что это будет длиться вечно – дымок над асфальтом, зелень, расслабленные тела в легких тряпочках, бесконечные толпы туристов с камерами и открытыми ртами. И тут же есть вторая сторона – здесь никогда не кончается осень и зима. Тебе кажется, что это тоже будет длиться вечно – весь этот дождь, сырость, грязь, серые стены, страшные колодцы с окнами по периметру, бесконечное желание напиться в лоскуты и покончить со всей этой безнадегой. Здесь живет самое большое количество городских сумасшедших, вечных студентов, барных ложняков, безумия всех мастей, калибров, видов и цветов.
Зато, без дураков, Питер — город, в котором наиболее вероятен процент внезапного чуда, тоже любых калибров и цветов. Всякое бывает, честно, и даже такое, что не поверишь, пока не увидишь.
Если Москва с ее основательностью мне кажется благородной мхатовской актрисой в возрасте и золотых перстнях, то Питер одновременно Кшесинская и подпрыгивающая на носочках субретка из императорского театра.
Ну и люди, да. Питерцы (я отчетливо поняла это в Москве) кажутся снобами исключительно потому, что мы очень сплоченная каста. Каста, которая долго не пускает к себе – да, дружит, да, улыбается, наливает и накладывает лучшие куски в тарелку (так устроены), но долго смотрит на пришельцев и принимает решение. Зато если пустили – держись, задавим любовью, нежностью, порой бесцеремонной, со всей широтой души революционного матроса, который жарит на костре из стульев столетнего карпа из императорских прудов и пытается накормить им профессора.
Алиса Никольская, театровед, арт-менеджер
Уже почти два года живет на два города
«Питер – великий волшебник и отчасти большой насмешник»
Началось все с того, что в Питере случился любимый спектакль. Спектакль, на который я капитально подсела, стала регулярно на него ездить. Раньше я в Питер ездила в лучшем случае один-два раза в год — на два-три дня — а тут стала ездить раз в месяц-полтора. И не на один день, конечно, всегда на несколько. И как-то на удивление втянулась, без особых усилий.
Потом подумала: надо бы побольше пользы извлекать из собственных поездок. Разработала «питерское» направление в своем издании, начала обзаводиться всякими полезными и приятными контактами, стала больше всего смотреть. Тем более что по части музыкального театра и мюзиклов (чем я и занимаюсь в основном) в Питере все очень интересно. И режим «нырнул в поезд — посмотрел подборку спектаклей — пообщался — замутил проект — опять нырнул в поезд» стал привычным.
Разумеется, в моей жизни, как у каждого человека, есть не только работа. И так получилось, что Питер, как великий волшебник и отчасти большой насмешник, не так давно «наколдовал» мне и очень сильную личную мотивацию постоянных приездов.
Но совсем переезжать в Питер я не планирую. Мне там не хватает движухи, в первую очередь профессиональной. В Москве постоянно миллион событий, в которые можно вписываться, а там среда узенькая, всего мало, и мне тесновато. Но к режиму «два города» я привыкла, эти города мне отлично друг друга дополняют. Хотя и устаю иногда – чисто физически.
Александра Сороковикова, шеф-редактор
После жизни в Москве полтора года в Петербурге
«Петербург – это такая восстановительная терапия после карьеры в Москве»
Мой муж уехал работать в Петербург, а я через год поехала к нему. Мне нравится здесь ритм, красота, цены, спокойные взгляды у людей. Истерики совсем нет. Такая атмосфера санатория, люди живут в свое удовольствие. И все это не связано с деньгами так сильно, как в Москве. В Питере — спокойствие в мелочах. Ну там витраж себе придумать на балкон, клумбу высадить. В Москве этим тоже можно заниматься, но обычно энергии на это не остается.
И нет такого повального увлечения – «свалить из города», как в Москве, на праздники, выходные и тому подобное. Народ тут менее застрессованный и более приветливый, что ли. Многие ходят пешком и ездят на велосипедах. И вообще, люди тут не торопятся и не напрягаются. Не работают как в последний раз. Никто не сидит в офисе до потери пульса.
В Питере можно жить и не делая карьеру. Можно вовремя приходить домой, покупать фрукты на рынке, сидеть у Петропавловки, созерцая воду. Бесконечно принимать гостей, ходить в Мариинку.
Вообще, Петербург – это такая восстановительная терапия после карьеры в Москве. Но в Питере работы нет. Восстановишься – и можно дальше рубиться в Москве.
