Девушки резали солдат: как кувейтцы встречали братскую иракскую армию Саддама

Одна нефть, один народ

1 августа 1990 года в вашингтонский ресторан Domino's Pizza поступил необычный заказ: нужно было срочно, посреди ночи, доставить 21 пиццу. Интересны были не столько объем и время заказа, которые можно было бы объяснить проходящей где-то студенческой вечеринкой. Интересен был адрес: район Лэнгли, Колониал-Фарм-роуд 1000, — знаменитая на весь мир штаб-квартира ЦРУ. В ресторане выполнили заказ, так и не поняв, что за праздник решили ночью отметить в разведке.

Как позже стало ясно, в ЦРУ собирались не праздновать, а всю ночь работать. В это время на другом конце земли иракские дивизии заканчивали сосредоточение близ границы с Кувейтом. В два часа ночи 2 августа диктатор Ирака Саддам Хусейн отдал приказ начать вторжение, и американская разведка следила за ним по многочисленным каналам.

В целом, война не была большим сюрпризом. Во-первых, Саддам был должен Кувейту $14 млрд, которые занял на провалившуюся попытку завоевать Иран. Способ же избавиться от долга путем устранения кредитора известен с глубокой древности. Во-вторых, Ирак обвинял Кувейт в наклонном бурении нефтяных месторождений, скважины которых якобы заходят под землей на территорию Ирака.

Наконец, Саддам просто считал кувейтцев и иракцев одним народом, несправедливо разделенным во времена британского колониального владычества, а кувейтские власти — западными сионистскими марионетками.

Несмотря на то, что Саддам готовил вторжение практически открыто и сыпал угрозами, кувейтская армия была совершенно не мобилизована. О начале вторжения она узнала лишь когда висящий в небе радарный аэростат зафиксировал двигающуюся на юг колонну танков. Несмотря на то, что у Кувейта были приличные для его размера вооруженные силы, у них не было продуманного и отработанного плана обороны. Кто-то сражался, но 80% авиации сразу было эвакуировано в Саудовскую Аравию, как и значительная доля танковых войск.

Вместе с войсками отступали и гражданские беженцы. Несмотря на этнокультурную близость двух стран — возможно, даже более тесную, чем между Россией, Украиной и Белоруссией — кувейтцы не испытывали никаких иллюзий насчет своих северных соседей. Они ожидали от них грабежей, массовых казней и репрессий, так что колонны беженцев растянулись в пустыне на многие километры.

Гвардия кувейтского эмира Джабера III вместе с полицией отразила вертолетный десант иракского спецназа на дворец, но не смогла остановить высадку морской пехоты. Сам эмир сбежал еще ночью, а его брат Фахад был убит при штурме дворца: иракские солдаты вытащили его тело на улицу и переехали танком.

Аллах, Родина, Эмир

К концу дня 2 августа остались лишь единичные очаги сопротивления в удобных для обороны местах, но и из них войска вскоре отступили. Саддам объявил о победе и аннексировал Кувейт. «Свободное временное правительство Кувейта решило обратиться к соплеменникам в Ираке во главе с рыцарем арабов и предводителем их похода, президентом фельдмаршалом Саддамом Хусейном, с просьбой согласиться на возвращение их сыновей в их большую семью, на возвращение Кувейта в великий Ирак — свою мать-родину — и на достижение полного объединения Кувейта и Ирака», — говорилось в сообщении иракского командования.

На самом деле, жители Кувейта, в отличие от армии, оказывали Саддаму ожесточенное сопротивление и ни на секунду не верили в риторику про «братский народ». Даже иракские солдаты были в шоке от появляющихся с первого дня оккупации антисаддамовских граффити и недоброжелательного настроя местного населения. Поначалу они отказывались выходить на работу и ходили по улицам с портретами эмира. По сути, работать продолжали только сотрудники экстренных служб и врачи. Те, у кого были дома компьютеры, печатали на них листовки, а знающие английский язык издавали информационные брошюры на основе материалов BBC и CNN.

Саддамовские власти приказали немедленно прекратить забастовку и вернуться к работе, но протесты только нарастали. Ночью 11 августа жители Кувейта вышли на крыши домов и в течение получаса скандировали «Аллаху Акбар!». Формально это была молитвенная фраза, но всем был понятен ее скрытый смысл — символ единения и призыв к сопротивлению. В ответ иракцы открыли огонь поверх крыш.

Очевидцы вспоминали жуткое, гнетущее зрелище: хлопки выстрелов, летящие над домами трассирующие пули, и десятки тысяч голосов, скандирующих в унисон призыв к борьбе.

Как только успех иракского вторжения стал очевиден, кувейтские власти открыли арсеналы для всех желающих, раздавая людям автоматы, мины, взрывчатку и гранатометы. Поскольку саддамовский Ирак отличался баснословной коррупцией, а Кувейт — богатством, нередко оружие покупали у самих иракских солдат. Это оружие заложило основу вооруженного сопротивления, лозунгом которого стал «Аллах, аль-ватан, аль-Амир!» (Аллах, Родина, Эмир).

Оно не всегда означало стрелковый бой. Например, поскольку иракские солдаты имели плохое снабжение и обеспечение транспортом, они нередко просили кувейтцев подвезти их. Те радостно соглашались, но по пути заезжали к «больной матери». Доехав, гостеприимный кувейтец просил солдата зачем-то пройти с ним, но вместо больной матери дома оказывались партизаны, которые отрезали солдату голову.

Иногда тот же трюк проделывали молодые симпатичные кувейтские девушки. Кувейтские женщины в целом играли важную роль в сопротивлении, перенося деньги, оружие и сообщения, поскольку они вызывали меньше подозрений и были прикрыты арабским культурным табу, — иракские солдаты технически могли обыскивать девушек, но прибегали к этому сравнительно редко.

Но были и более прямолинейные акции. 27 сентября партизаны сделали четыре выстрела из гранатомета по бывшему иракскому посольству, служившему штабом оккупации. Часто бойцы дежурили на эстакадах и ждали, пока снизу проедет иракская машина, на которую сбрасывали гранату или коктейль Молотова. Из ЗРК «Стрела» обстреливали летящие в кувейтский аэропорт иракские транспортники, из-за чего все операции перенесли на военную базу за городом. Сопротивление также перенесли в сам Ирак: в Басре и Эз-Зубайре стали взрываться заминированные автомобили, а однажды партизаны напали на лагерь для пленных и освободили несколько своих товарищей.

На это у Саддама была давно отработанная на Родине реакция: массовые репрессии. На любую акцию сопротивления иракская армия и «Мухабарат» (разведывательная служба Ирака) давала настолько жесткий ответ, что правительство в изгнании, связь с которым поддерживалась через спутниковые телефоны, приказало партизанам прекратить борьбу в городах. Слишком уж много иракцы в ответ казнили мирных жителей, а всего за время оккупации были арестованы и вывезены в Ирак 2000 человек.

Нельзя умиротворять, как Гитлера

Партизаны стали настолько большой проблемой, что в октябре 1990 года Саддам открыл границу с Саудовской Аравией и разрешил выезд всем желающим. Это привело к массовому оттоку населения, что неизбежно ослабило сопротивление, но и подорвало экономику. Всего за время оккупации страну покинули 400 тыс. жителей из двухмиллионного довоенного населения.

Но самое главное — на западных телеэкранах регулярно появлялись кадры горящих иракских машин и бастующих кувейтцев. Еще 2 августа Совбез ООН принял резолюцию 660 с требованием к Ираку немедленно вывести войска и прекратить оккупацию. За нее проголосовал даже Советский Союз, к большому удивлению Саддама. Резолюция 661 от 6 августа вводила против Ирака санкции, а резолюция 665 разрешала морскую блокаду в обеспечение санкций.

Если бы кувейтцы спокойно приняли оккупацию и не сопротивлялись, возможно, у Саддама бы получилось спустить ситуацию на тормозах и заставить мир смириться с новыми иракскими территориями. Другие арабские государства не были готовы бросить вызов иракской армии, четвертой в мире по численности после СССР, США и Китая. США до жути не хотели войны, поскольку прошлая война 1973 года и последовавший за ней рост цен на нефть буквально уничтожил западную экономику. В частности, именно тогда исчезла американская автомобильная индустрия в ее прошлом виде.

Вдобавок, Саддам делал все, чтобы вселить в западных лидеров надежду на мирное урегулирование. Например, он выражал теоретическую готовность прекратить оккупацию — но с условием, что одновременно прекратятся все прочие оккупации в регионе. Это касалось занятых израильской армией территорий Палестины, Сирии и Ливана, сирийской оккупации Ливана и территориальных споров Ирака с Ираном.

Непубличное иракское «мирное» предложение касалось вывода войск в обмен на полное снятие всех санкций, доступ к Персидскому заливу через кувейтские порты (у Ирака практически нет выхода к морю) и передачу расположенного на границе месторождения Румайла под полный контроль Ирака.

Словом, Саддам изображал из себя миротворца и антивоенного активиста, борющегося за мир во всем мире, а не кровожадного диктатора, захватывающего соседей.

Но кувейтские партизаны, не уходящие из новостей, не вписывались в эту картинку.

Возникала очевидная параллель со Второй мировой войной, а то поколение западных лидеров ее прекрасно помнило, и президент Джордж Буш сам служил в палубной авиации на Тихоокеанском фронте. О том же ему напомнила на встрече в начале августа Маргарет Тэтчер, премьер-министр Великобритании.

«Я изложила ему свои выводы предельно ясно и прямолинейно. Во-первых, агрессоров никогда нельзя умиротворять. Мы убедились в этом на собственном горьком опыте в 1930-х годах. Во-вторых, если бы Саддам Хусейн пересек границу Саудовской Аравии, он мог бы за считанные дни добраться до всего Персидского залива. Тогда он бы контролировал 65% мировых запасов нефти и мог бы шантажировать нас всех. Нам нужно было не просто остановить агрессию, а сделать это быстро», — писала она в мемуарах.

В итоге Буш решился начать крупнейшую со времен Вьетнама войну, направленную на освобождение Кувейта. Она получила известность как операция «Буря в пустыне» и закончилась грандиозным успехом для западной коалиции, а также разгромным и унизительным поражением Ирака.

Этот успех в последующие годы затмил память о сопротивлении кувейтцев, на что те сильно обижаются. Центром памяти о бойцах сопротивления служит музей «Аль-Курейн», открытый в полуразрушенном доме, где 24 февраля 1991 года 19 партизан погибли в десятичасовом бою с иракцами.

Так что кувейтцы категорически против распространенной на Западе, да и в России, трактовки, будто заокеанские ковбои пришли им на помощь, пока местные жители прохлаждались дома и наслаждались жизнью.