Цивилизация
«Карась», «Робсон» и проститутки: что нового рассказали свидетели
Дождливым утром 14 октября в Останкинском районном суде Москвы начали заслушивать новых свидетелей по делу бывшего судьи Верховного суда Виктора Момотова. Последнего в зале к началу слушаний опять нет — на прошлом заседании, четыре дня назад, его защита объявила о госпитализации 64-летнего мужчины. Вопреки просьбам адвоката, иск против Момотова продолжили слушать без него самого.
Известно, что Генпрокуратура намерена отобрать в пользу государства весь предполагаемый бизнес экс-судьи и его компаньонов.
Как уточнили на сегодняшнем заседании, это 95 объектов недвижимости, включая сеть отелей Marton. Ранее СМИ отмечали, что их рыночная стоимость более 9 млрд руб.
Партнерами Момотова представители Генпрокуратуры называют «краснодарского представителя криминалитета», предпринимателя Андрея Марченко, и его сына Ивана (оба сейчас в СИЗО по обвинениям в мошенничестве, уходе от налогов и отмывании денег). Марченко и Момотов друзья с 90-х годов (что они сами не отрицают), и, по мнению обвинения, именно влиятельный судья помог бизнесмену со строительством гостиниц.
Выступая на слушаниях, представители прокуратуры подчеркивают, что Момотов «незаконно обогащался» с помощью гостиничного бизнеса, а также водил дружбу с сомнительными личностями. Среди последних, якобы, краснодарский криминальный авторитет Эдуард Какосян по кличке «Карась» (в 2009 году застрелен в Сочи), кубанская группировка «Покровских» (основатели бежали за границу), авторитет Рубен Тополян по кличке «Робсон» (в федеральном розыске).
Об их связи с Момотовым рассказал свидетель Дмитрий Новиков — бывший судья Краснодарского края, сам отбывающий сейчас наказание. По его словам, он «неоднократно организовал досуговые мероприятия для Момотова», где видел и Марченко, и всех вышеперечисленных персонажей. Кроме того, Новиков летал вместе с Момотовым бизнес-классом в Москву и Краснодар и, как он утверждает, слушал рассказы последнего о его успехах.
«[Момотов] указывал на то, что все коммерческие вопросы по вынесению необходимых судебных актов в Верховном суде решаются через него, хвастался, что суды приблизительно 50 субъектов страны подконтрольны ему, и им определяется кадровая политика органов судейского сообщества»,
— пересказывает прокурор допрос Новикова.
Так как Новиков отбывает срок, обвинение не вызывает его для дачи показаний в суд, но просит выступить по аудиосвязи из Краснодара секретных свидетелей. Они также работали в судебной системе и вспоминают, как один звонок Момотова повлиял на принятие решения по земельному иску в пользу его товарища Марченко (сам иск подала бухгалтер Marton Ольга Тимофеенко, которую некоторые свидетели называют «правой рукой» Марченко, сейчас она тоже под арестом).
«Как повлияло [вмешательство Момотова на ваше решение по иску], уточните, пожалуйста?» — интересуется сторона защиты у одного из свидетелей.
»[Повлияло] на скорость рассмотрения [иска]... На внутренние убеждения», — осторожно отвечает свидетель измененным голосом.
Кроме того, прокуратура возвращается к скандальной теме интимных услуг, которые, по мнению надзорного ведомства, оказывали в отелях, принадлежащих Марченко и Момотову. Если раньше это упоминали в суде без подробностей, то на нынешнем заседании выясняется, что были возбуждены соответствующие уголовные дела, а также, что к проституции привлекали несовершеннолетних.
«Просим приобщить приговоры, установленные в связи с организацией проституции. Это имело место в сети отелей Marton, в частности Marton в Нижнем Новгороде, в сети отелей в Волгограде... Эта деятельность велась на системной основе... Более того, там даже ряд случаев с вовлечением несовершеннолетних...
Фактически эти отели функционировали для организации проституции»,
— добавляют представители прокуратуры.
Адвокаты выразительно переглядываются друг с другом.
«Пресса сделала меня долларовым миллиардером»
Показания свидетелей в Останкинском суде слушают с двумя перерывами. После второго, посреди заседания в зал неожиданно заходит сам Момотов.
«Чудо российской медицины», — шутят присутствующие журналисты между собой.
Бывший судья выглядит уставшим. Поседевшие виски, твидовый пиджак, мешки под глазами. С мест слушателей кажется, что его руки дрожат, когда мужчина перелистывает документы, сидя в одном ряду с тремя адвокатами. Дождавшись своей очереди, Момотов вновь настойчиво опровергает все претензии.
«Мне кажется, что пресса сделала меня изначально каким-то долларовым миллиардером... Я крайне редко видел Марченко. Мы с ним не обсуждали никаких вопросов. То, что создана вот эта бизнес-империя [отелей], как ее называют, это все усилиями этого человека.... Его отца, его сына, они очень трудолюбивая семья, они работали, брали какие-то кредиты. Я никогда не вникал, как они это делали. Я не занимался как таковой предпринимательской деятельностью», — доказывает экс-член Верховного суда.
Его слова при этом расходятся с показаниями самого Марченко, который на предыдущем заседании уже признался, например, как завозил наличными домой к Момотову «100–200–300 тысяч» — долю с отелей уже после того, как тот стал судьей. Впрочем, на это у Момотова есть объяснение — бывший друг его оговорил, чтобы спасти себя. Так же, как и секретные свидетели, рассказавшие про звонок Момотова в суд.
«Сложно себе представить, что я бы снял телефон, позвонил кому-то и сказал, поддержите этого или этого. Это не входит ни в какие рамки кодекса судейской этики. Нормальный культурный человек никогда бы это не сделал. Я этого не делал»,
— горячится Момотов.
В аналогичном ключе он опровергает и показания Новикова. Попутно выясняется, что когда-то Новиков был студентом Момотова (до ухода в Верховный суд он работал деканом КубГАУ).
«Новиков был когда-то моим студентом, я даже его плохо помню, честно говоря. Это было в двухтысячных годах... Я думаю, что каким-то образом он меня оговаривает для того, чтобы обличить свою участь на данный момент... Я никогда не поддерживал с ним никаких дружеских отношений... Он запятнал честь судейскую... Я бы не стал доверять такому свидетелю», — сообщает бывший судья.
Также Момотов подчеркивает, что пользовался только законной судейской зарплатой, легально вкладывая ее в паевые фонды, чтобы «сохранить покупательскую способность» и отложить денег на пенсию. У прокуратуры, впрочем, есть свой взгляд на это — вложения в закрытые паевые инвестиционные фонды довольно сложно отследить контролирующим органам. Поэтому, по мнению надзорного ведомства, Момотов использовал этот способ для отмыва нечестно нажитых средств.
В заключение Момотов рисует самого себя довольно скромным человеком, который не разбогател, делая карьеру (довольно стремительную для вчерашнего декана).
«По-моему, за все годы работы я заработал около 75–80 миллионов рублей... В моей собственности находится всего лишь одна квартира и машина! Я даже дома за 16 лет [работы судьей] здесь не приобрел, в Москве»,
— утверждает он.
Он просит суд принять справедливое решение. Представители Генпрокуратуры же, послушав сторону экс-судьи, добавляют ему новых причин для беспокойства — требуют в случае удовлетворения иска отобрать всю недвижимость у Момотова и Марченко немедленно.
Судья Останкинского районного суда Ольга Евтеева удаляется в совещательную комнату для вынесения вердикта. В зале за время ее отсутствия становится только больше журналистов, наружу выходит только один человек — Момотов. Оставшиеся без него адвокаты переговариваются между собой, что решение, наверное, будут зачитывать долго, ведь «там одних адресов имущества на три страницы».
«А вы что, не рассматриваете другой исход дела, [кроме поражения]?» — удивляется репортер, сидящая поблизости от юристов.
«Ну, если будет три слова: «Отказать в иске полностью», тогда, конечно, шикарно... Ой, сейчас дадите новость, защита признает поражение, отели, негодяи, все понятно», — отшучиваются адвокаты.
Спустя примерно 40 минут судья возвращается в зал. Момотов так и не появляется, решение суда зачитывают без него. Евтеева соглашается с прокуратурой — все активы будут отобраны в пользу Российской Федерации. Решение суда вступает в силу незамедлительно.