Вокруг говорили только по-русски. Я даже усомнилась, что над гостиницей висит французский флаг. Задрала голову — да нет, французский, хоть и схожий цветами с российским. Гранд-отель на Кап-Ферра. Раскрытое морю объятие двух крыльев. Чуть ниже — вилла Филиппа Старка с как будто надутыми парусами яхты. Очень современная рядом с belle epoque. Не мешает. Скорее, наоборот, дополняют друг друга.

Я здесь только прохожий или проезжий, если хотите. Просто в этом месте жил один из моих самых любимых писателей — Сомерсет Моэм. Человек, которому принадлежит простая фраза: «Каждый из нас одинок в этом мире», поразившая когда-то мое детское воображение и продолжающая очень многое объяснять мне по сей день.

В прошлом году впервые зашла в эту гостиницу, поскольку она связана с Моэмом, а также Кокто, Чаплиным, Айседорой Дункан, Черчиллем, Пикассо, Онассисом, Лиз Тейлор, Клинтоном и, представьте себе, даже Ельциным. Каждый из них здесь был почему-то. Или жил какое-то время. Это такое – ну не намоленное, конечно, но насыщенное историей место. Собственно, как мне казалось, это главное, что делает эту гостиницу по-настоящему «гранд». Это ее визитная карточка, ее история, которая, на мой-то вкус, важнее джакузи и прочих современных прелестей, которыми можно оснастить номера для привлечения клиентов. Тут все основные прелести тоже оттуда, из первой половины прошлого века. Например, такие дивные кабинки для купающихся с белыми шторками, тут же напомнившие мне пляжные сцены в «Смерти в Венеции».

Короче, год назад мы пришли сюда с подругами выпить кофе. В саду перед центральным входом в тени стоят столики. Сдержанно-улыбчивая официантка не задала никаких лишних вопросов, хотя, как мне кажется, мы не были похожи на обитателей гостиницы. Впрочем, почти все столики вокруг были в тот наш приход пустыми, хотя время все еще вполне располагало к завтраку. Мы пришли просто потому, что оказались на Кап-Ферра и нам захотелось прикоснуться к атмосфере, в которой в разные годы жили «знакомые» — уже вполне исторические персонажи. Ничто не выдавало их когдатошнего присутствия здесь, в саду под деревьями. Мы осторожно спросили официантку про историю этого места, и она посоветовала зайти внутрь и увидеть печать этой истории собственными глазами.

Что мы и сделали. Прошли через центральных вход и оказались в прохладном, совершенно не гламурном полумраке, где со стен на нас смотрели все перечисленные выше персонажи плюс несколько премьер-министров и особ королевской крови. Их фотографии с их же автографами. Лица эпохи, фотографии, как мне показалось, в основном были черно-белыми, как-то очень гармоничными в этих стенах. И мой любимый Моэм тут же. И кажется, его именем назван бар в этой гостинице. И это обычное ощущение, знаете? Их уже нет, а тут все так же, как будто их тени, удобно устроившись в креслах, продолжают свою умную или ничего не значащую беседу. Вполне возможно, даже с тех пор, когда здесь был Ельцин или Клинтон, интерьер уже изменился, но он тем не менее гармонировал с историей этого места и этой сохранной фотогалереей, которая тут же возвращала вас в прошлое. И потом вы с изумлением оказывались, выходя, в начале ХХI века. Такое же ощущение испытываешь в Париже на Лионском вокзале, когда поздно ночью выходишь из совершенно сохранного знаменитого артдекошого ресторана «Голубой поезд» и оказываешься лицом к лицу с замершим до утра сверхскоростным поездом TGV, напоминающим уснувшую гигантскую металлическую птицу.

«Гостиницу купил русский», — сказали нам на прощание сотрудники Гранд-отеля, явно тронутые нашим вниманием к истории гостиницы. Наверное, они хотели нас обрадовать. Действительно, гостиницу купил крупный российский бизнесмен, которого в равной мере можно, видимо, считать и американцем. Задумывалась реконструкция. Во всяком случае, ходили такие слухи.

Прошел ровно год. Мы рассказывали нашим детям об этой гостинице, называли имена и объясняли, кто есть кто, и очень хотелось им показать эти сохранные акры истории. Может быть, мы излишне сентиментальны? Вполне допускаю. Но как людей, выросших в стране, где основным принципом было разрушение до основанья, нас притягивает во Франции, в том числе, как раз эта сохранность, пережившая их революции, войны, смены собственников.

Через год мы с подругой заехали в то же место. И отправились снова пить кофе в Гранд-отель. Сотрудница гостиницы, провожавшая уже позавтракавших клиентов, говорила «спасибо» по-русски. Людей на сей раз было гораздо больше. За дальним столиком сидела очень пожилая чета англичан. Все остальные говорили по-русски. Вот тогда-то я и посмотрела на флаг над гостиницей. Немолодая дама в светлом костюме предложила нам кофе. Француженка. Моя подруга подтрунивала по поводу того, что я настаивала, что идти сюда пить кофе в пляжном наряде — плохой тон: «За тобой девушка в парео уже минут двадцать обсуждает с кем-то шопинг в Каннах, и плевать ей, в каком она виде». Этот аргумент на меня не действовал. Клиент, наверное, всегда прав, особенно в пятизвездной гостинице, но это не то место, где стоит садиться к столу в парео. Знаете, как Дубай не то место, где стоит загорать топлес. Традиции другие, и иногда стоит их соблюдать, чтобы не выглядеть нелепо. Но в целом ничто не омрачало нашего кофепития. Потом я спросила у официантки, где можно помыть руки. Она любезно взялась меня проводить. Я вошла в гостиницу через тот же парадный вход, что и в прошлом году.

Это была другая гостиница. Наверное, очень современная и правильно учитывающая запросы современных богатых. Но совершенно другая. Я оказалась в бело-сером помещении со столами, накрытыми белой скатертью, и панно, более всего напоминавшем о пионерском лагере: серое море, все в пузырьках, из которых выныривает игривый дельфин. Не в силах оторвать взгляда от этого «искусства», я спросила свою провожатую, куда же исчезли портреты тех, кто сделал эту гостиницу знаменитой. Она не сразу поняла вопрос. Потом сказала, что она тут только первый сезон и сейчас пойдет узнает. Вернулась совершенно счастливая и сообщила, что она понятия не имела ни о каких фотографиях знаменитостей, поэтому сейчас с большим интересом вместе со мной пойдет на них посмотреть. «И куда пойдем?» — поинтересовалась я. «Они где-то рядом со спа», — ответила дама. Мы дошли до неширокого овального коридора, отгороженного с одной стороны белой занавеской. А на стене напротив занавески не очень аккуратно висели некоторые знакомые лица в рамках, с автографами в правом или левом углу. «Простите, что я не знала, где эти фотографии. Но вы первый человек, который вообще о них спросил», — женщина решила, что мое лицо выражает разочарование ее невежеством. Совсем нет. То есть разочарование — да, но к ней это имело лишь косвенное отношение.

Не хочу комментировать. Да, это просто другая гостиница. И персонал другой. И гордятся они, полагаю, другим, не тем, чем гордилась та дама, которая предложила нам в прошлом году заглянуть в глаза истории, пригласив зайти в гостиницу. И, знаете, я не понимаю. Эти портреты — визитная карточка Гранд-отель-Кап-Ферра. Они — лучшая его реклама. Они — те, кто отличает эту пятизвездную гостиницу от многих других пятизвездных гостиниц, где тоже все отлично, с комфортом, выдумкой дизайнеров, гурманской едой и видом на море. И я понимаю, что если новый персонал не в курсе истории того места, где он работает, значит, новому владельцу эта история тоже безразлична. И догадываюсь, что если современный вкус ублажает панно с дельфином, то проблемы со вкусом не у декоратора, а у того – тех, кто заказывает декоратору. И понимаю, что человеку со вкусом не пришло бы в голову повесить эти фотографии — даже временно — там, где они украшают теперь проход в спа. Лучше бы их там не было.

Про русских ходит много слухов на французском побережье. Слухов столько же, сколько и «понаехавших» сюда русских. Они разнообразны и анекдотичны. Я знаю соотечественников, которые, поселившись здесь, ничего не тронули и не разрушили, ничем не обидели чужой памяти и чужой истории. И мне очень хочется верить, что новый русско-американский владелец одной из самых знаменитых гостиниц на Лазурном берегу окажется в итоге в их числе и не останется в истории Гранд-отеля просто бездумным модернизатором устаревшего люкса, что он соберет персонал (или попросит это сделать управляющего) и расскажет им, чем знаменито их место работы, кто приезжал сюда, кто курил здесь сигары и учил плавать своих детей. Там есть старенький француз, говорят в этой гостинице, который работает в ней 58 лет и многих помнит лично. Пусть он расскажет, если, конечно, его не уволили. Не стоит пристраивать историю в спа, даже самое модное и продвинутое, честное слово. Верните портреты туда, где, глядя на них, посетителям захочется даже жарким летним вечером повязать галстук или бабочку. Например, в бар, который, хотелось бы верить, все еще носит имя Моэма. Пусть приезжающие сюда русские соприкоснутся тоже с этой историей и с этой культурой. Пусть они станут сопричастными, коль у них есть такая финансовая возможность. И мне кажется, тогда они рано или поздно начнут впитывать эту культуру, поймут, что парео уместно на пляже, а мобильникам место не на столе в ресторане, а в кармане, коль уж без него никак нельзя. Гранд-отель был таким местом, где качество (публики) всегда было важнее количества (и клиентов и денег). Может быть, стоит об этом помнить и напоминать.