Судя по решительному настрою комиссионеров, они готовы к конфликтам и будут биться за каждую ведомственную бумажку. Возможно даже, что первое наступление алешинской комиссии — она же комиссия Путина — Касьянова — окажется относительно удачным и какие-то коррупционные каналы будут перекрыты. Ушли же из нашей жизни взятки за любые мелкие нарушения за рулем. Но в чуть более продолжительной перспективе комиссию Путина — Касьянова, несомненно, ожидает неуспех. Точно так же, как отношения водителя и гаишника у нас в конечном счете все равно определяются взяткой, будь то злополучное ОСАГО, техосмотр или заполнение формы номер два.

Концепция реформы, по которой не важно, сколько у нас будет чиновников и министерств, а важно, сколько у них будет функций, в нашей стране не сработает.

Наверное, она нежизнеспособна в принципе: не бывает министерств без функций и чиновников без полномочий. И пока алешинцы, схватив за локоть какое-нибудь ведомство, отнимают одни его административные привилегии, оно свободной рукой рисует себе другие.

Концепция Путина — Касьянова — это доктрина точечной отладки административного рынка, не посягающая на бюрократическое право государства. Идеально попадающая в общий тренд преобразований без рывков и по всему фронту. Так же, как наша реформа госслужбы сводится к какой-то табели о рангах, а реформа армии — к поэтапному наращиванию. Как мы из ФГУПов делаем АО со 100-процентным госучастием и объявляем это приватизацией.

Полноценной реформы правительства в ее изначальном виде, бескомпромиссной перестройки аппарата в России не будет не только по той причине, что наши власти очень осторожные или нерешительные. Но и потому, что она попадает в основную коллизию путинского госстроительства, которую либералы из правительства предпочитают не замечать:

реформы Путина нацелены на сокращение размеров государства и укоренение конкуренции, тогда как его текущая политика развернута в обратном направлении.

~ Нельзя жать одновременно на газ и тормоз. По опыту управляемой демократии последних лет — лучше уж тогда вообще не ехать никуда. Не бывает разных конкуренций — политической, скажем, то есть антинациональной, и, например, с другой стороны, добропорядочной товарной. Если первая не приветствуется, то вторая тоже окажется ущербной. И чем старательнее вы отделяете бизнес от своей естественной, так сказать, политической монополии, тем живее идет торговля на рынке бюрократических преференций и коррупции.

На самом деле государственник Владимир Путин уже решил эту коллизию в свою пользу, оставив с носом Путина-либерала. Вместо государства, которое бы присматривало не за игроками, а за инфраструктурой рынка, мы теперь строим государство, которое чем только не занято: поднимает народное хозяйство, осваивает бюджеты, повышает благосостояние, учреждает комитеты и комиссии. Очень большая разница.

У административной реформы, не исключено, был шанс. Комиссия по отмене лишних функций обречена на поражение.

Потому что все эти «лишние функции» — надзоры, контроли и предписания, бесконечные и одинаковые, как хомяки на птичьем рынке, — совсем не лишние. Это система откупа. Мы платим государству, чтобы оно оставалось, какое есть, — неповоротливое, огромное и вездесущее, привычное, одним словом, — но чтобы нас не трогало. Эти деньги, оседающие в западных банках у высшего звена и в мятых штанах у низшего, составляют основу российского социального порядка и государственного строя. Они финансируют капитализм в нашем тотальном государстве. Не будет этих денег — не будет свобод и рынка.