Цивилизация
Чуть больше чем на год пережил второй президент Абхазии Сергей Багапш ее первого президента Владислава Ардзинбу. Но если первый президент не столько умер, сколько угас, давно уже перестав быть даже серым кардиналом, Багапш умер так, что конспирологическим версиям не будет числа.
Но дело не в аллюзиях на тему Фрунзе — это совсем другая история. Может быть, не менее трагичная…
Биографию Сергея Багапша теперь цитируют как историю страны, которую уже и не очень многие помнят. А те, кто помнит, в ритме перечисления партийно-номенклатурных вершин, покорявшихся Багапшу одна за другой, ностальгически вспомнят солнечно-мандариновое тепло отпускной молодости и выцветшие, но участвовавшие в создании всеобщего уюта плакаты о дружбе народов.
Карьерная поступь Багапша была стандартна и жизнелюбива, он не был ни революционером, ни догматиком, ни даже серьезным честолюбцем. Если бы не великий перелом 90-х, он вполне мог бы однажды обнаружить себя на каком-нибудь среднеруководящем посту в Тбилиси — как его друг, а теперь и временный преемник Александр Анкваб, когда-то грузинский замминистра внутренних дел.
В официальном Тбилиси к нему, как к профессионалу, относились с уважением. Он еще командовал абхазской энергетикой, но в Тбилиси, анализируя все возможные продолжения, уже вглядывались в лица людей, которые станут в итоге командой Багапша.
И неспроста. Дело было не в широко разрекламированной грузинской жене Багапша и тем более не в его грузинском номенклатурном бэкграунде. В Тбилиси прекрасно знали, как давно и почти открыто тяготятся в Сухуми назойливым вниманием Москвы. Багапш был интересен не возможными прогрузинскими настроениями — их не было и в помине. Он был похож на человека, который просто сможет поднять голову и хоть немного выгнуться из стального московского захвата. Просто ради себя и собственной власти.
Багапш не обманул ожиданий. В этом и состоял страстный абхазский выбор 2004-го года, который все приняли едва ли не за очередную «оранжевую революцию». А Саакашвили уже шел от победы к победе, каждая из которых задирала планку ожидания чуда все выше, следующим должна была стать Абхазия.
Мысль тбилисских аналитиков, которую они разрабатывали для патрона, была проста: не надо завоевывать Абхазию. Нужно просто немного помочь ее новой власти расправить плечи. Грузией она не будет. Но пусть она не будет и Россией — это единственная возможность выстроить с Сухуми отношения без ощетинившихся пограничников, без ненависти в эфире.
А в идеале возможное участие, скажем, сухумского «Динамо» в первенстве Грузии каждый мог рассматривать в соответствии с накалом своего политического темперамента, среднее значение которого должно было резко снизиться.
Багапш и без разъяснений понимал, сколь игра рискованна, но сколь и выгодна. Но Саакашвили не решился. И тогда Багапшу, еще вчера ликующему победителю, вспомнили все и скопом. За 2004-й год с Москвой и ее поверженной им командой Багапш заплатил такие проценты, что только на первый взгляд они были чудовищными.
В том-то и дело, что другими они быть и не могли.
Чтобы теперь он ни делал, он все туже затягивал свой узел. Он — вчера воплощение нового курса и реальной независимости — сегодня должен был оспаривать право считаться в Абхазии самым пророссийским политиком.
А потом был август 2008-го, российское признание, час, как считается, абхазского торжества — знал ли Багапш, что это и есть апофеоз и тупик, то есть почти тупик, окончательным он станет через год, когда Багапш изберется президентом с такой легкостью, будто речь шла о продолжении августовских торжеств. Москва сбрасывает с лица даже мефистофельскую улыбку. Все, пора действовать, ведь никто не поручится, что времени вдосталь. Военная база, санатории, недвижимость. Что еще? Село Аибга, разделенное и давно забытое — вот что приглянулось россиянам, почему нет?
Для абхазов Аибга стала последней каплей, а для российско-абхазских отношений — символом. Из-за крохотного, населенного доживающими свой век стариками села Абхазия оказалась на грани политического кризиса, и это не просто борьба власти и оппозиции, это снова выбор, которого, как выяснилось, у Абхазии больше нет. Отдать Аибгу Багапш не мог, очередная уступка могла стоить ему импичмента, а то и бунта. Но и строптивости Москва прощать тоже не собиралась, а оппозиция наготове — хоть к бунту, хоть к импичменту.
Сергей Багапш умер, когда в Абхазии уже уверились, что президентские выборы будут, скорее всего, внеочередными.
Говорят, в Москву Багапш уезжал так, что все догадывались: новая президентская кампания действительно начинается. Даже если оперативное вмешательство окажется не фатальным. То есть будто бы все были готовы.
На самом деле готовым не оказался никто. И, будто от шока, едва пришло сообщение о смерти, рухнула в Сухуми сотовая связь.
Ведь даже то, что политическая судьба Багапша висит на волоске, можно было считать лейтмотивом некоей стабильности, вокруг которой можно было выстраивать тактику и политтехнологии. Теперь нет даже этого последнего, так внезапно сгоревшего предохранителя.
Теперь, не вдаваясь в символизм этой смерти, все заинтересованные люди примутся перебирать давно известные фамилии, считать связи, назначать фаворитов и делать ставки. И никто не задумается о том, как важна бывает разница между президентами — например, первым и вторым или вторым и третьим.
Первый президент Абхазии выиграл войну за независимость, и тогда было не принято вдаваться в детали того, как шла эта война. Второй президент пришел превращать эту независимость в государство. Он умер в то самое время, когда стало очевидно отсутствие ответа на вопрос, как быть президентом там, где тебе предписано быть губернатором.
Но у Багапша, по крайней мере, было славное начало — он был президентом, Вторым, тем, кому было, во что верить. У того, кто станет третьим, не будет и этого. Фаворит знает, что ему будет предложено стать Эдуардом Кокойты (с более пристальными командированными бухгалтерами), но в Абхазии, в которой раньше быть Эдуардом Кокойты было нельзя.
И что-то подсказывает, что кастинг выиграет тот, кто это условие примет. Таков уж будет этот список фаворитов, набранных из вторых номеров команды Багапша. Не за кого будет устраивать революцию. Но это, кажется, будет предпоследний успех Москвы. Последний случится, когда она, поняв, что времени, может быть, еще меньше, кинется добирать то, что при Багапше можно было собирать не спеша. И тогда очень скоро, надо полагать, снова вся Абхазия утвердится в мысли, что выборы могут быть только внеочередными. Тем более что герои рождаются внезапно, если есть запрос на героев, как показал архимандрит Дорофей Дбар, выступивший за автокефальность Абхазской церкви. И, очень может статься, разница между четвертым президентом и третьим может крайне неприятно поразить тех, для кого была такой комфортной преемственность между третьим и вторым.
