Цивилизация
Признаюсь, я отношусь к тому меньшинству, которое было уверено, что Медведев с самого начала договорился с Путиным, что пойдет на второй срок. Показательно, что практически все, кто, по моим сведениям, разделял это мнение, принадлежат к числу экспертов, тогда как люди, политикой не интересующиеся, ничуть не сомневались, что Путин вернется в президентское кресло.
Что же явилось причиной нашей ошибки? Не буду говорить за всех, изложу лишь свои резоны.
Прежде всего я решительно не верил (и сейчас не верю), что в политике, особенно российской, существует понятие «благодарность». Каким бы порядочным человеком ни был Медведев, думалось мне, но, войдя во вкус власти, он не преминет разорвать «кондиции» и оставить благодетеля с носом. С другой стороны, и Путин наверняка осознавал такую опасность и поэтому был кровно заинтересован в том, чтобы убедить своего протеже, что второй срок тому гарантирован и ни в каких дополнительных обеспечительных мерах нужды нет.
Однако Путин, по всей видимости, гораздо лучше знал своего соратника — этого вечного секретаря-делопроизводителя, цепенеющего при мысли о необходимости принимать самостоятельные решения и тем более настаивать на их исполнении. Возможно, Путин сказал Медведеву: «Пойдешь на второй срок — если захочешь». А может, и вовсе ограничился туманным: «Там видно будет». И этого хватило.
Однако главной причиной ошибки была не переоценка властных притязаний Медведева, а соображения более замысловатого характера.
Казалось: раз уж Путину хватило ума и осторожности не идти на третий срок, то хватит и для того, чтобы не возвращаться на «второй первый». Он-де предпочтет сохранить систему, поступившись частью личных привилегий и слегка отойдя в сторону.
Недалеко — например, на пост председателя Госдумы. Это у Бориса Грызлова спикерская должность была чисто технической, у Путина она сделалась бы политической. Путину хватило бы сил и влияния самостоятельно контролировать думскую фракцию «Единой России», а следовательно, и Госдуму в целом. Это тоже немало: с ним пришлось бы считаться и при утверждении премьер-министра, и при обсуждении бюджета. Конечно, в этом случае Путин утратил бы многие рычаги влияния, в том числе связанные с оперативным управлением экономикой. Но ведь надо же когда-то уходить — не рассчитывает же он править вечно? Тем более что подвернулась возможность сделать это в максимально безопасной для себя форме.
Если бы Путин ушел сейчас, он остался бы в новейшей российской истории неоднозначной фигурой, сделавшей много плохого, но немало и полезного. Но он упустил эту возможность, обнаружив глубокое непонимание причин, вознесших его на вершину Олимпа. Того, в частности, что главное значение в этом вознесении имели не его личные достоинства — в этом отношении он мало отличается от большинства российских чиновников и политиков, а скорее, надежды населения на появление спасителя-кормителя, который сменит наконец Ельцина и наведет в стране порядок. Между тем с этой ролью прекрасно справился бы и кто-нибудь другой. Например, Евгений Примаков, чей рейтинг в последний месяц премьерства, в апреле 1999 года, колебался возле отметки в 60%. Но повезло не ему, а Путину, который в итоге провел на посту главы государства почти двенадцать лет — восемь в официальном качестве и четыре в неформальном.
Однако роль эта давно выполнена. А раз ты уже не царь и не герой, то верни сценический костюм, который тебе выдали на время спектакля. Костюм, однако, так крепко прилип к коже, что снять его можно только вместе с нею. Так что Путин оставил его себе, а заодно взял назад корону, отданную во временное пользование местоблюстителю. И серьезно просчитался.
Как сказал мне один знакомый отнюдь не либеральных убеждений, раньше, пока оставалась надежда на второй медведевский срок, был хоть какой-то свет в окошке. После же решения Путина о возвращении будто захлопнули ставню, стало душно и беспросветно. Другими словами,
не только либералов, но и широкую общественность охватил острый приступ клаустрофобии. Теперь, стремясь выбраться из запертого помещения, они будут вышибать не форточку с надписью «Медведев», а дверь с табличкой «Путин».
С оживлением политической жизни, наступившим после протестных акций против фальсификации итогов выборов, снова встал вопрос о путях развития страны. Однако любая дискуссия на эту тему непременно упрется в констатацию: «Пока Путин у власти, ничего не изменится». Медленно (а может, быстро), но верно лозунг «Путин должен уйти» превратится в аналог «Карфаген должен быть разрушен». Власть может крутить гайки туда или сюда, но идея постепенно овладеет умами разнообразных слоев общества и в какой-нибудь день воплотится в жизнь.
Независимо от того, вернется ли Путин на президентский пост (а с каждым днем утверждения о неминуемости этого звучат все менее уверенно), время его закончилось. Сейчас уже представляются не слишком реальными не только дюжина лет его повторного президентства, но и шансы сохранить пост до 2018 года. Нарастающая напряженность, обусловленная самим фактом присутствия Путина на вершине власти, вряд ли позволит ему продержаться весь срок.
Примерно понятно и как все произойдет.
Внесистемная (а потом и системная) оппозиция, сплоченная убеждением, что Путин должен уйти, будет добиваться проведения досрочных парламентских выборов (а если Путин переизберется, то и президентских) и в конце концов добьется требуемого, и это станет концом режима.
А по пути будет масса других уступок. Если, например, посмотреть на резолюцию митинга на Болотной площади (10 декабря), то можно заметить, что некоторые из ее пунктов уже начали исполняться, а кое-какие вот-вот будут приняты к исполнению.
Так, власть объявила о начале расследования фальсификаций на избирательных участках, признав (!) наличие таковых (в незначительных, правда, размерах — не больше 1%). Конечно, она очень постарается, чтобы расследование было формальным, а выводы — благоприятными для фальсификаторов, но спустить дело на тормозах уже не получится.
Что касается освобождения политзаключенных, то, почувствовав, что начало припекать, власть сама бросит обществу этот кусок. Не исключено даже, что выпустят и фигурантов «дела ЮКОСа»: опасаться, что они возглавят протест, уже бессмысленно — вождей и так хоть отбавляй. Наоборот, есть надежда, что, явившись «во плоти», они усилят разногласия внутри оппозиции.
То же самое и с регистрацией оппозиционных партий. Если уж на то пошло, сегодня Кремль и сам заинтересован в том, чтобы партий стало много и разных: во-первых, передышка — глядишь, вместо борьбы с режимом внесистемная оппозиция займется оформлением документов в Минюст; а во-вторых, опять же есть шанс, что вожди оппозиции передерутся, не достигнув общей цели. Из этих же соображений, вполне возможно, Центризбирком будет не чересчур строг при проверке подписей за кандидатов на президентских выборах.
Чем сильнее будут антипутинские настроения, тем больше Кремль будет бояться не второго тура, а утраты власти вообще. В этом случае разнообразие выбора оппозиционных кандидатов сыграет ему на руку: пусть они оттягивают голоса у более умеренных, а следовательно, и более перспективных.
А вот сдача Чурова и руководителей избиркомов, отметившихся особо наглыми фальсификациями, будет шагом, непосредственно предшествующим выполнению последних двух требований митинга на Болотной — об отмене итогов прошедших парламентских выборов и проведении новых. Поэтому с их отставкой будут тянуть до последнего — как минимум до подведения итогов выборов президентских. После этого держать на своих постах этих перепачкавшихся с ног до головы персонажей будет просто незачем.
Так или иначе, но в нашей стране, судя по всему, опять наступило время, когда на вопрос «кто виноват?» появился ясный и четкий ответ. На этот раз Путин.
Ответ, как всегда, неверный (в смысле далеко не исчерпывающий — не он один и не во всем), но другого сейчас быть не может.
Автор — руководитель отдела политологии фонда «Индем».
