Цивилизация
Герой романа Сергея Шаргунова «Птичий грипп» — студент-социолог Степан Неверов. Как следует из говорящей фамилии, он ни во что не верит, но очень хочет. Как бы для свой социологии он переходит из одной молодежной партии в другую. Всем говорит одно и то же – у вас есть вера, у меня нет. Хочу быть с вами, потому что без веры не могу. Еще у Неверова любовь к птицам, призвание к предательству, большой живот и страсть сочинять о своих политзнакомцах стихи с покушением на философию и поэзию. Сам себя Степан сравнивает с пингвином и по поводу излишков веса не комплексует. Он был бы похож своей серостью и невозможностью выкармливать зародышей мыслей до их полного вылупливания на горьковского Клима Самгина, если бы Шаргунов не снабдил своего пингвиньего героя кое-чем, ему не принадлежащим.
Сергей Шаргунов в своем романе о знакомых по молодежным политическим партиям един в двух птицах.
Он тут и орел-писатель Иван Шурандин (чтоб не слишком выбывать из рядов), и пингвин-предатель Неверов (хотя Неверов изрядно напоминает и еще одного заметного в этой тусовке персонажа, известного журналиста). Кажется, Шаргунову этот центральный персонаж для того и понадобился, чтоб передать кому-то свое писательское профессиональное – наблюдать, запоминать, пересказывать по-своему всем желающим безо всякого стеснения. А самому остаться как бы ни при чем и в стороне.
Реальных молодых политиков автор выводит под другими фамилиями. И даже названия их партий меняет. Но делает это как-то так, что нет никаких сомнений в том, кто именно описывается и о ком сообщаются весьма интимные сведения.
Например, молодые либералы представлены без названия партии. Их двое: Илья Мусин – голубой попугайчик (он же Илья Яшин из молодежного «Яблока»)
и дочка бывшего премьер-министра, обобравшего народ. Дочка с птичкой не сравнивается.
Зато сообщается фамилия ее деда и рисуется узнаваемый портрет. Далее узнанной дочке приписывается роман с пингвином Степой Неверовым. Сообщаются подробности с фрейдистскими сальностями. На видеоролики политикессы с либеральными речами накладываются другие, Шаргуновские. Как будто циничный дружок тайком заснял свою подружку в интимных позах, когда она об этом и не подозревала, и разместил клубничные сюжеты в интернете.
Получается жизнь молодых политиков в стиле газеты «Жизнь».
Словесные декорации на этой сцене звучны и красочны. Текст пересыпан мелкими и крепкими, как орешки, метафорами. Есть открытые – из скорлупок ядрышки выкатываются сами собой. «Юноша валялся среди водянистого города». «Дворник ударил лопатой, поймав ноту асфальта». Есть пустые. Есть запаенные намертво – ломают удивлением бровь, пытливым – зубы. Погружению в слова мешают узнаваемые персонажи, похожие на птиц.
Болезнь у этих птиц одна – политика. Иным больным Шаргунов симпатизирует. Других не любит.
При раздаче на этом маскараде птичьих масок предпочтения автора учитывались.
НБП (организация запрещена в России)-шники, например, – черные вороны. Либеральный молодняк – голубые попугайчики, крикливые, суетливые, способные только повторять слова, смысл которых сами не понимают. В лидере фашистов Даниле Шаргунов разглядел белую чайку. И так далее. Вплоть до ФСБ-шного следователя Ярика (тоже вроде «молодежного политика», но с другой стороны), избивающего птиц без разбору корешками томов «Былое и думы», так что их выносят после допросов инвалидами. Следователь Ярик по классификации Шаргунова – белый голубь.
Каждой из птиц Шаргунов придумывает человеческую родословную. Данила стал чайкой-фашистом, узнав, что его отец-ветеран на самом деле служил в полицаях и вешал коммунистов. Белый голубь ФСБ-шник Ярик — хитроумным палачом после того, как узнал об измене жены.
Какие-то политики автору симпатичны. Какие-то нет — и маски птиц у них соответствующие.
Но сам класс птиц – крикливых, гротескных, порывистых и безумных, в который и сам он недавно, исписавшись, по собственному признанию, записался, ему смешон и, в общем-то, гадок.
И скрыть это всеми трогательными человечинками, вписанными в биографии птиц, Шаргунову никак не удается. И птицы его становятся похожи на людей лишь в описаниях переломов и черепно-мозговых травм, полученных на объединительном съезде молодых политиков в финале, куда белый голубь Ярослав из ФСБ наслал автобусы фанатов с железными прутьями и бейсбольными битами. Чтоб разом покончить с этой заразой.
На самом деле ни птицы, ни люди, ни молодые политики писателю Шаргунову не интересны.
Писателю Шаргунову интересен писатель Шаргунов.
Это скрывалось в прошлых книжках, а в «Птичьем гриппе» вылезло наружу. Среди писателей это встречается довольно часто, но Шаргунов почему-то такой ограниченности интересов стесняется. И чтоб хоть как-то извинить себя, которому, в общем-то, все равно — что попугайчик-либерал, что фашист-чайка, он вкладывает в руку своему второму романному альтер-эго, толстому пингвину Неверову отвертку. А уж тот, бегущий на последней странице предупредить следователя Ярика о том, что вся молодежная политика – не что иное, как диверсия и вирус, чтоб заразить народ, с какого-то бодуна, крикнув раненой птицей: «По совести, по совести…» бьет этой отверткой следователя в белое голубиное горло.
Отвертка входит глубоко. Кровь хлещет на бумагу. И птичку Шаргунова нам не жалко.
Сергей Шаргунов «Птичий Грипп». М.: АСТ-Астрель, 2008.
