Цивилизация
Поэт Всеволод Емелин рассказал «Газете.Ru» о том, чем закончился его вызов в ГУВД для беседы по поводу одного из его текстов (опубликованном в его блоге 16 декабря), посвященных событиям на Манежной площади.
По словам поэта, официальной повестки он не получал. После его возвращения из ГУВД РИА «Новости», цитируя Емелина, сообщило, что против него могут возбудить уголовное дело по статье 282 УК РФ («Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства»), однако в ответ на просьбу прокомментировать заявление поэта в ГУВД Москвы сказали следующее: «Мы считаем, что здесь нечего комментировать. Мы вообще такой информацией не обладаем».
«От одного гражданина поступил сигнал с просьбой привлечь меня за разжигание межнациональной розни по статье 282 за один из моих стихотворных текстов, посвященных событиям на Манежной площади (Емелин написал об этих событиях, один из них был опубликован в журнале «Соль», второй – только в его живом журнале. – «Газета»), — рассказал Емелин. — Как я написал сегодня в объяснительной, я был несколько раздражен однобоким освещением событий на Манежной в средствах массовой информации. Я наблюдал за освещением событий в СМИ и был несколько раздражен подчеркиванием зверств и дикостей одной нации, по сравнению со всеми остальными. Мне это показалось недостаточно справедливым, я попытался в этом тексте как-то взглянуть на ситуацию с другой стороны».
По словам поэта, ему неизвестно, кто именно попросил завести уголовное дело в отношении него.
«Какой-то человек из Кабардино-Балкарии, хотя может быть он и в Москве живет. Я не запомнил его имени, какой-то товарищ с Северного Кавказа. На Петровке мне показали его заявление, у них уже есть текстологическая экспертиза. С меня взяли коротенькое формальное объяснение – когда, где, как и на чем писал. Я так понимаю, что у них уже есть полный пакет документов, так что теперь все они двинутся в прокуратуру и там уже будет решаться вопрос о возбуждении дела, — продолжил Емелин. — Я понимаю, что мой текст мог его обидеть, но мне кажется, что ему тоже есть, за что передо мной извиниться. В конце концов, с женой и с матерью живешь – обижаешь друг друга, трудно этого избежать. Это, по-моему, не повод писать заявление. Я бы писать на него не стал. Я бы у себя в живом журнале бы написал, если бы он меня обидел, а не в отделение по борьбе с экстремизом».
Емелин пока не решил, как дальше действовать в этой ситуации.
«Наверно, сухари сушить, — пошутил он, — наверно, адвоката надо искать, я никогда в таких ситуациях не бывал, но многие мне звонят, откликаются, предлагают помочь с поисками адвоката, с проведением еще одной экспертизы. Надо посоветоваться с юристами – они лучше меня должны знать, что в таких случаях делается. Вообще, что-то во всем этом есть. Давненько у нас на родине не возбуждались дела за стишки, даже за поганые».
