Цивилизация
— В книге вы анализируете ситуацию с датскими карикатурами на пророка Мухаммеда, опубликованные в 2005 году в датской газете Jyllands-Posten. Как вы сегодня смотрите на трагическую ситуацию с публикацией карикатур в Charlie Hebdo?
— Я думаю, что у этой трагедии были и другие причины, не только карикатуры, но, конечно, не случайно инцидент произошел именно в журнале, где были опубликованы карикатуры.
Есть немало исторических примеров, когда карикатуры пытались подвергать цензуре, а художников-карикатуристов — преследовать и уничтожить.
Например, король Луи Филипп посадил известного французского карикатуриста Оноре Домье. В 1980-е годы известный арабский карикатурист (Наджи Салим аль-Али) был застрелен неизвестным на улице Лондона. До сих пор неизвестно, кто это сделал, но существует две версии на этот счет: либо это были палестинцы, которым не понравилось, как он рисовал Ясира Арафата, либо же это могли сделать сотрудники Моссада, которым не нравились карикатуры, изображавшие жестокость израильских военных в отношении палестинцев. Так что в попытках запретить карикатуры нет ничего нового.
— Вы подробно рассказываете в книге о карикатурном скандале в Дании, но сами рисунки не напечатали. Почему?
<2>— Этого не захотел мой издатель, о чем я упоминаю в книге. А кроме того, мне не хотелось без надобности обижать какую-то часть населения.
Если бы я до сих пор руководил Nation, я бы, конечно, не напечатал никаких антисемитских карикатур. Также я никогда не стал бы печатать карикатур расистского характера, на которых, например, лидеров афроамериканского движения изображали с неестественно толстыми губами.
Это не значит, что журналисты Charlie Hebdo были не правы, когда их напечатали. Когда я был редактором, я отказывался печатать статьи и рисунки антисемитского характера, но я считаю, что закон должен гарантировать права журналистов, художников и карикатуристов печатать то, что они считают правильным.
— Может быть, не стоило печать карикатуры, зная, что люди могут пострадать?
— Вы никогда не можете предугадать, что может случиться после печати чего-либо. По моему мнению, нельзя запретить людям писать или изображать, а также критиковать, используя любые художественные формы. В то же время есть некоторые рисунки, которые сознательно сделаны так, чтобы кого-то задеть. И дело каждого человека — в соответствии со своими культурными представлениями и традициями решать, что надо и чего не следует публиковать.
Решение не печатать может быть принято по самым разным причинам: издатель считает, что вы можете подвергнуть невинных людей риску, либо вы сами задает себе вопрос: кто я такой, чтобы настаивать на публикации карикатур и подвергать безвинных людей риску?
Однако должно оставаться право их публиковать, право на принятие такого решения, неважно, примете вы его или нет.
— Продолжая печатать такие материалы, журналисты понимают, что насилие может продолжиться, но все равно идут на этот шаг.
— Я приветствую такое решение и выражаю чувство солидарности (с журналистами Charlie Hebdo): это неправильно — чувствовать себя запуганными, в то время как миллионы людей и лидеры иностранных государств оказали им свою поддержку. Я горячо приветствую тех, кто протестовал против террористического акта визуальным образом, печатая статьи и комментарии или перепечатывая карикатуры из журнала, но я также уважаю тех, кто этого не делал. Последние, возможно, посчитали, что это может задеть кого-то или подвергнуть риску чью-то жизнь.
— Почему сегодня, хотя мы живем в цифровом мире, карикатура по-прежнему может оказывать такое влияние на умы?
— У этого две причины.
Во-первых, карикатура всегда выглядит вызывающе: она преувеличивает, она привирает, а это выглядит несправедливым.
Во-вторых, если вам не нравится статья, которую про вас написали, вы можете написать письмо в редакцию. Невозможность ответить на карикатуру вызывает ярость и бессилие. В отличие от печатного слова картинка доступна всем, и это является формой публичного унижения. Благодаря интернету вы видите те же карикатуры, что и тысячи других людей. В то же время есть и те, кто считает, что карикатуры — это вымирающий жанр.
— Должны ли быть какие-то предметы и явления, которые рисовать не стоит? Скажем, холокост?
— Я считаю себя абсолютистом в том, что касается принципов свободы слова: я против того, чтобы власти проводили заградительные линии, и считаю, что редактор должен самостоятельно решать, публиковать или нет.
В капиталистической системе покупатели могут либо платить за это, либо не платить. Живя в условиях демократии, люди могут бойкотировать то или иное издание, а рекламодатели — перестать давать туда рекламу и других убедить не делать этого.
— Какая карикатура произвела на вас самое сильное впечатление?
— Мне нравились работы ныне покойного карикатуриста Дэвида Левина, рисовавшего для журнала New York Review of Books. Однажды он дал нам для публикации в журнал Nation карикатуру с изображением Генри Киссинджера (госсекретарь США во время президентства Ричарда Никсона. — «Газета»), и несколько человек из редакции пришли ко мне с письмом, где содержалась убедительная просьба не печатать ее.
Карикатура изображала Киссинджера, который занимался любовью с женщиной с головой в виде земного шара. Она называлась «Трахая весь мир».
Мы напечатали эту карикатуру, и она стала широко известной. Мы сделали это, несмотря на возражения моих сотрудников. Мне понравился этот рисунок: он отражал взгляды Левина, который считал Киссинджера воплощением зла в мировой политике.
