Цивилизация
Вооруженные до зубов дети, на вид которым 10–12 лет, позируют на фотографиях вместе со взрослыми — их изображения легко найти в социальных сетях. Несовершеннолетние участвуют в боях наравне со старшими «товарищами», а иногда становятся участниками зверских преступлений исламистов.
По данным Наблюдательного совета по правам человека в Сирии (Syrian Observatory for Human Rights), между январем и августом этого года в ряды исламистов попали 1100 подростков в возрасте до 16 лет.
В сентябре 15 из них были убиты в результате авианалетов на позиции ИГ (организация запрещена в России).
«Эти потери — серьезный вызов для нас, и мы сейчас пытаемся понять, каким образом квалифицировать их — как гражданские или как боевые», — рассказывает «Газете.Ru» один из сотрудников организации.
Эксперты, писавшие о проблемах «детей-солдат» в ИГ (организация запрещена в России), называют несколько способов попадания подростков на службу к исламистам. В конфликтную зону их привозят либо родители, которые приезжают в «Исламское государство» из разных стран, либо малолетние «солдаты» являются детьми местных боевиков.
Среди вовлеченных в боевые действия подростков есть также бывшие беспризорники или воспитанники детских приютов, а кроме того, дети, насильно отобранные у родителей и даже присоединившиеся к террористам по собственной воле.
В недавней статье в журнале Newsweek бывший член международной организации «Медицина без границ» Фераш Хануш писал, что большинство «детей-солдат», которые сражаются в рядах исламистов в Ираке и Сирии, были отданы в их ряды родителями в обмен на денежные компенсации в размере $250–350.
Это солидная сумма для многих людей, живущих на оккупированных боевиками территориях.
Нередки и ситуации, когда будущих «детей-солдат» просто-напросто захватывают. В мае 2014-го произошел скандальный случай: боевики ИГ захватили в Манбидже (город на севере Сирии) 153 школьника в возрасте 13–14 лет. Несколько месяцев они насильно держали их в тренировочном лагере и воспитывали согласно традициям шариата. Через некоторые время подросткам предложили отправиться домой, но не все из них согласились. Некоторые затем добровольно вступили в ряды террористической организации.
Как отметил в беседе с «Газетой.Ru» профессор глобалистики и психологии в университете Джорджии и соавтор книги «Small Arms: Children and Terror» Джон Хорган, «в ИГ дети социализируются». «У них, собственно, нет выбора, потому что дети (по своей природе. — «Газета») не могут принять осознанное решение вступить в военную организацию. Их завлекают обещаниями, что они будут делать что-то важное, стоящее, а потом дети постепенно перестают быть людьми, буквально доходят до звероподобного состояния и поддаются всем внушениям», — рассказывает ученый.
«Детеныши халифата» или «живые бомбы»
Попадающие в ряды ИГ подростки проходят в организации что-то вроде «курса молодого бойца». При «Исламском государстве» с недавнего времени функционирует отдельное подразделение — «Cubs of Caliphate» («Детеныши халифата»). Изначально оно использовалось исключительно в качестве орудия пропаганды. Теперь же дети и подростки стали постоянными участниками боевых действий.
Они и передают амуницию стоящим в первом ряду боевикам, и уносят с поля боя раненых, и являются донорами крови для них. Более способных учат делать бомбы, шпионить или же вербовать других детей.
Также в последнее время стали появляться дети-телохранители (в поясах шахида, конечно же), сопровождающие руководство ИГ.
Некоторых используют в качестве террористов-смертников, причем достаточно успешно: дети практически никогда не вызывают подозрений у сотрудников правоохранительных органов.
Профессор университета Джорджии, специалист в области терроризма Миа Блум, еще один соавтор книги «Small Arms: Children and Terror», рассказала в интервью телеканалу PBS о том, как исламисты убеждают подростков стать «живыми бомбами»:
«Они говорят детям, что если те станут «мучениками», то не почувствуют никакой боли во время взрыва.
Дети даже проходят определенный тренинг со старшими, когда их закапывают заживо и заставляют свыкнуться с идеей, что они восстают из мертвых.
Или же стреляют в них фальшивыми пулями, чтобы показать их «неуязвимость».
Профессор Хорган, который, как и Блум, встречался с несколькими подростками, бежавшими из лагерей исламистов, рассказывает, что такие побеги — исключение из правил: «В ИГ не хотят, чтобы кто-либо из их боевиков — совершеннолетних или несовершеннолетних — уходил. Они растят новое поколение».
Для помощи таким детям существуют международные благотворительные организации — например, Child Soldier International. Они занимаются конкретными случаями незаконного вовлечения детей в боевые действия как в террористических группировках, так и на территориях стран, чье законодательство либо не обозначает возраст рекрутинга, либо не способно его контролировать.Такие организации не имеют достаточного влияния, чтобы существенно менять политику государства (и уже тем более — террористической организации) в отношении детей, но помогают реабилитироваться несовершеннолетним, которым не по своей воле пришлось участвовать в войне.
Психолог Алена Лажинцева считает, что на детях, которые участвовали в боевых действиях, нельзя раньше времени ставить крест: «Работа с этими детьми должна быть длительной — и не только со стороны психологов, но и со стороны социальных педагогов, а в некоторых случаях — психиатров. В целом же это (период их реабилитации. — «Газета») индивидуально — в зависимости от состояния психики, типа личности, вовлеченности в конфликт».
Лажинцева объясняет, что зачастую подростки легко поддаются вербовке экстремистов, так как для них характерно желание принадлежать к какой-то «тусовке»: «Подросткам очень важна принадлежность к группе, в которой они могли бы занимать важное место, в их круге общения должны появляться значимые сверстники или другие взрослые. Для «вербовщиков» это один из способов войти в доверие к подростку», — говорит специалист.
Вербовщики завоевывают доверие не только кнутом, но и пряником, привлекая подростков в мир реального насилия с помощью насилия игрового.
Так, исламисты выпускают рассчитанные на подростков клипы, где рассказывается, как стрелять из разных видов оружия, и используют популярные образы из компьютерных игр для пропаганды своих идей.
Жертвы или убийцы?
Вопрос о том, считать ли «детей-солдат» полноценными боевиками или же подневольными жертвами, давно не дает покоя мировому сообществу.
Одни эксперты полагают, что ребенок с оружием перестает быть ребенком, а другие уповают на детское бессознательное и «Конвенцию о правах ребенка».
Где проходит граница, отделяющая ребенка от боевика?
Джон Хорган уверен: «Нет сомнения, что сегодняшние дети-боевики будут завтрашними террористами. Мы уже видели, как детей заставляли перейти точку невозврата. Очень часто они заканчивали свои тренировки проведением пытки или казнью пленника. Это финальный шаг в социализации детей «Исламским государством», после которого они становятся полноценными боевиками».
Подростков и детей в боевых действиях используют не только исламисты из ИГ, но и такая террористическая группа, как запрещенная в России «ан-Нусра», а также их противники — вооруженные группы курдов и «Свободная сирийская армия». По данным ООН, в июне этого года к боевым действиям в Сирии всеми этими организациями был привлечен 271 мальчик и семь девочек, каждый пятый из них — в возрасте до 15 лет.
В мировой практике и ранее нередко встречались случаи вовлечения детей в военные действия. Один из ярких примеров — Либерия президента Чарльза Тейлора, который во время гражданской войны в Сьерра-Леоне способствовал набору детей в ряды ополченцев.
По данным международной организации Human Rights Watch, счет таким солдатам шел на тысячи. Использование режимом Тейлора детей на войне рассматривалось Международным трибуналом по Сьерра-Леоне, перед которым экс-президент предстал в 2006 году, будучи обвиненным в преступлениях против человечности. В вердикте суда говорилось, что дети вовлекались в военные действия силой, а также под воздействием наркотиков.
Один из таких малолетних солдат по прозвищу Принц впоследствии рассказывал о своей службе в рядах армии Тейлора. «Это было ужасно — весь этот запах пороха, глаза слезились от дыма, рядом плакали друзья. Я скучал по маме… Но потом, когда мы захватили нигерийских миротворцев и привели их в свой штаб, я сразу почувствовал, что меня уважают», — говорил Принц, который провоевал 11 лет, успев повзрослеть на войне.
