Цивилизация
В Мещанском суде Москвы, где рассматривается дело о нападении на художественного руководителя балета Большого театра Сергея Филина, в понедельник были допрошены самые именитые фигуранты этой истории. Сначала суд заслушал основного обвиняемого, предполагаемого заказчика преступления — ведущего солиста балета Большого театра Павла Дмитриченко. Затем в качестве свидетелей его защиты выступили экс-премьер балета Большого театра Николай Цискаридзе и гражданская жена Дмитриченко балерина Ангелина Воронцова.
На скамье подсудимых, напомним, помимо Дмитриченко находятся также предполагаемый исполнитель преступления 35-летний Юрий Заруцкий и 32-летний Андрей Липатов, который, по версии следствия, доставил Заруцкого к месту преступления на машине.
Обвиняемых, как и в прошлый раз, ввели в зал в сопровождении овчарки. Началось все с допроса Дмитриченко, который не успел ответить на все вопросы в пятницу. Он давал показания, не глядя в записи.
«Я работал в Большом театре с 2002 года, начал с кордебалета и со временем стал ведущим солистом,
— рассказал Павел Дмитриченко. — Сейчас у меня много ведущих партий, но все это благодаря Юрию Григоровичу (бывшему главному хореографу балетной труппы ГАБТа. — «Газета»). Я и до Филина исполнял все те ведущие партии».
Он отметил, что работа в Большом театре — тяжелый труд и за всю неделю у артистов только один выходной. «Я никогда не просил у Сергея Филина, чтобы меня повысили.
Я не хочу давать характеристик этому человеку, но скажу коротко: он давал обещания, но их не выполнял,
— говорил Дмитриченко. — Мне не нравились определенные постановки, и я от них отказывался. Мне были ближе роли в балетах Григоровича. Я никогда не держался за какие-то партии. У меня и других дел хватало».
Также Дмитриченко сообщил, что занимался благоустройством дачного кооператива Большого театра в подмосковном Ступино, в котором был председателем.
В Большом театре для него было всего два авторитета — Григорович и его преподаватель. Остальным он открыто высказывал свое мнение, в том числе не совпадавшее с позицией руководства: «Я человек прямой, я говорю что думаю, естественно, это не нравится людям».
«У нас был прогон «Жизели» на верхней сцене, Сергей (Филин. — «Газета») к тому моменту работал два или три месяца, и вот он пришел и остановил репетиционный процесс, — рассказывал суду Дмитриченко. — Он сказал, что теперь у нас новые правила: за пропуск восьми классов балетных уроков будем снимать столько-то денег, за девять — столько-то, а если будут танцевать в полноги, он заменит их уродами.
Сергей всегда любил раздувать все до вселенских масштабов»..
Танцовщик вспомнил несколько «несправедливых», на его взгляд, поступков Филина: по словам подсудимого, тот своевольно распоряжался грантами, а также одновременно занимал пост худрука балетной труппы театра и — якобы незаконно — лидера творческого профсоюза ГАБТа, и артисты не могли жаловаться ему же на нарушения Трудового кодекса.
Затем Дмитриченко перешел к характеристике их отношений с Юрием Заруцким, плеснувшим кислотой в лицо Филину 17 января: «Дружескими наши отношения точно назвать было нельзя. Я часто ездил на дачу театра (в Ступино. — «Газета»), там в первый раз и увидел Заруцкого. Тот рассказал о том, что он бывший спортсмен, предложил обращаться, если что, по стройматериалам, по машине. Он мне очень часто названивал, с праздниками поздравлял, будто я с ним лет 10 знаком».
Дмитриченко назвал Заруцкого «открытым в общении и навязчивым человеком», с которым он виделся раз 15 и которого по-настоящему не знал.
«Он сам предлагал свою помощь, я не стал отказываться — думал, что дальше разговоров это не пойдет, — объяснил Дмитриченко. — У нас в театре тоже много чего говорят, и такое тоже, но дальше слов никогда не идет. Чтобы женщин не оскорблял и артистов не трогал. То, что это преследуется по закону, я не понимал».
Да, он рассказывал Заруцкому о своих конфликтах с Филиным, признался Дмитриченко, показывал ему дом, где тот живет, и специально купил SIM-карты для телефонных переговоров с ним, но о кислоте не было и речи:
«Максимум, что я слышал, — что он подъедет поговорить и ударит разок для лучшего понимания».
«Он говорил, что убил бы Сергея, но я категорически отказывался, да и слова его звучали не как предложение, а скорее как… междометие, что ли», — объяснял перед судом Дмитриченко.
«А почему вы, как мужчина, не набили ему (Филину. — «Газета») морду? Он на 13 лет старше вас, вы в прекрасной физической форме», — спросила адвокат потерпевшего.
«Если бы у меня было желание побить Филина, я бы его каждый день избивал»,
— недолго думая, ответил тот. В зале засмеялись. «Я ваш ответ услышала», — усмехнулась юрист.
«50 тыс. (рублей. — «Газета») вы Заруцкому для чего одалживали?» — поинтересовалась судья Елена Максимова.
«Я давал их в ноябре (2012 года. — «Газета»). Это вообще никак не связано», — сказал обвиняемый, добавив, что это долг, за который он даже получил расписку, хотя и не спрашивал, когда получит деньги назад. По его словам, 18 января Заруцкий уже угрожал, что «сделает то же самое с его девушкой и семьей», если тот скажет что-то полиции и о деньгах.
Прокурор обратила внимание судьи на то, что в показаниях Дмитриченко есть «существенные противоречия», в частности разнятся его показания насчет того, когда он дал Заруцкому 50 тыс. — до нападения на Филина 17 января или после.
На это обвиняемый путано ответил, что следователи оказывали на него давление и он был в таком состоянии, что толком даже не помнит, что говорил тогда.
В частности, по его словам, следователи предлагали назвать заказчиком Николая Цискаридзе.
Затем в зал для дачи свидетельских показаний был приглашен самый именитый участник этой истории Николай Цискаридзе, на момент преступления еще работавший в ГАБТе в качестве премьера.
К тому времени адвокат Дмитриченко Сергей Кадыров уже задумчиво чертил у себя на листочке геометрические фигуры — с начала заседания прошло около четырех часов.
Цискаридзе своим выступлением произвел в суде настоящий фурор.
«Меня допрашивали одним из первых, — сказал он, добавив, что долго гадал, почему допрос начали с него. —
Следователи сказали, что начали с премьеров, тогда я спросил: а почему с буквы «ц»? Потом я узнал, что Сережа (Филин. — «Газета») назвал меня в качестве подозреваемого».
Он назвал Сергея Филина провокатором, сказал, что тот отличался «позерством и истеричностью», делал все для собственной рекламы и «занимался кумовством». В частности, по словам Цискаридзе, худрук якобы неоднократно пытался заставить учеников Цискаридзе, который тогда по совместительству преподавал в театре, отказаться от него и «подписать против него бумаги». В противном случае, продолжал свидетель, танцорам «ясно давали понять, что они не получат ролей».
Так было и с ученицей Цискаридзе Ангелиной Воронцовой, впоследствии ставшей девушкой Дмитриченко. Об отношениях молодых людей Николаю было известно, он их сам познакомил — по просьбе Павла после выступления Лины в «Спящей красавице».
Также ему было известно, что Воронцова нравилась Филину и что тот якобы намеренно не давал ей ведущих ролей, пока «хоть раз на ней не женится».
«Я еще подумал: о Боже, несчастная Ангелина, теперь у Филина два врага», — вспоминал Цискаридзе момент, когда балерина рассказала ему о своих отношениях с Дмитриченко. Затем танцор рассказал, как слышал фрагмент ссоры Филина с Дмитриченко: якобы однажды Павел выбежал из зала, а вслед за ним оттуда Цискаридзе услышал «нехорошие слова» Филина: «Я тебе покажу, я тебя натяну!»
О Дмитриченко Цискаридзе отзывался положительно — как о его творческих данных, так и о характере.
Затем суд заслушал другого свидетеля защиты Дмитриченко — бывшую солистку балета Большого, а теперь приму-балерина Михайловского театра в Санкт-Петербурге Ангелину Воронцову.
Она более сдержанно, чем Цискаридзе, рассказала, как познакомилась с Павлом Дмитриченко в Большом театре, описала его как «доброго человека, который ухаживал за домашними животными, делал своим собакам прививки».
«Агрессивным его, конечно, назвать нельзя. Все могут отметить, что Паша — честолюбивый человек и мог вступаться за людей, которых оскорбляли»,
— отметила девушка. Она повторила слова Дмитриченко о том, что он «не был помешан на балете, а вкладывал много сил в дачные участки».
«Филин не думал, что вообще кто-то может ему противоречить, а Павел это делал», — вспоминала Воронцова.
Затем балерина рассказала о своих сложных взаимоотношениях с Филиным: он заметил ее еще в Воронежском хореографическом училище, когда ей было 16 лет, звал в театр Станиславского, где он на тот момент работал, а когда она впоследствии попала не к нему, а в Большой, «вероятно, обиделся, воспринял это как неповиновение его воле». К тому моменту, как Сергей перешел в Большой театр, Ангелина работала в нем уже полтора года.
Она заметила, что с приходом Филина ее положение в театре ухудшилось. Она также упомянула, что Филин уговаривал ее отказаться от руководства Николая Цискаридзе.
Закончив давать показания, девушка пожелала остаться в зале суда и села напротив Дмитриченко, после тот широко улыбался.
Нападение на Филина было совершено 17 января. В лицо худруку плеснули кислотой. Он попал в больницу с ожогами лица третьей степени и ожогом глаз. Филин перенес более 20 операций. В сентябре худрук вернулся из Германии в Москву, где проходил лечение. Выступая в суде, Филин сказал, что никого не прощает за причиненный вред, но определение меры наказания оставил на усмотрение суда.
