Цивилизация
В среду Мещанский суд Москвы до поздней ночи рассматривал уголовное дело о нападении на художественного руководителя балета Большого театра Сергея Филина. На этот раз заседание планировалось начать с допроса 35-летнего Юрия Заруцкого, 17 января плеснувшего кислотой в лицо Филину.
Однако перед началом слушания стало известно, что кроме допроса Заруцкого с показаниями выступят свидетели со стороны Филина, возмущенные речью, допрошенного в прошлый раз бывшего премьера театра Николая Цискаридзе в отношении худрука.
Мать другого обвиняемого, Андрея Липатова, который, предположительно, доставил Заруцкого на место преступления, возмутилась:
«Да сколько можно нас мучить, при чем тут Цискаридзе — это их разборки, их спектакль, это уже другое дело!
Когда уже наконец будет понятно, что с Андреем?»
«У нас поселок маленький, все друг друга знают, отказаться подвезти знакомого нельзя — не простят, да и деньги нужны», — сквозь слезы объясняла женщина, обращаясь ко всем присутствующим в коридоре.
Заседание, как обычно, началось с опозданием на полчаса. Приставы пустили в зал адвокатов и родственников участников процесса, а журналистов оставили ждать за импровизированной баррикадой из лавок и шутить по поводу нехватки контрамарок на очередное шоу.
И действительно, началось все не с до допроса Заруцкого, как ожидалось, а с показаний десяти свидетелей со стороны обвинения, работников Большого театра, среди которых примы, премьеры, артисты и педагоги ГАБТа, а также инспектор балета, ответственный за распределение зарплат и грантов среди танцоров.
«Я 60 лет работаю в Большом театре, пережила столько худруков, эмоции в театре были всегда, но сейчас все это переросло в такую грязь, в такой отвратительный спектакль, что мне больно за театр»,
— возмущалась педагог-репетитор ГАБТа Марина Кондратьева 1934 года рождения.
По ее словам, не Филин, а Цискаридзе был провокатором и вел себя неприемлемо по отношению к сотрудникам театра.
«Цискаридзе вообще никогда не присутствовал ни на одном собрании, он считал это ниже своего достоинства. Все наши артисты — заслуженные артисты балета.
В одной из передач он (Цискаридзе) назвал всех педагогов шавками, после этого мы все пришли с Сергею Юрьевичу, хотели потребовать, чтобы Цискаридзе публично попросил у всех прощения, но этого так и не произошло», — вспоминала Кондратьева.
«Очень хочется, чтобы все это закончилось и нас оставили в покое. Труппа нервно истощена, все перешло в какой-то криминал, все боятся, уже и никто не знает, чем все это закончится», — с волнением рассказывала суду солистка балета ГАБТа Анна Рябецкая.
На этот раз все приглашенные свидетели отзывались о пострадавшем положительно, опровергали слухи насчет его связей с балеринами, несправедливого распределения грантов и обращения с артистами кордебалета, о котором до этого говорили Цискаридзе и Дмитриченко.
В конце концов, когда журналистка на первом ряду задремала, допрос свидетелей закончился и суд перешел к допросу Юрия Заруцкого, судимого в 2002 году по ч. 4 ст. 111 УК (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего) и отсидевшего семь лет, а 17 января 2013 года, по версии следствия, плеснувшего кислотой Сергею Филину в лицо.
Заруцкий говорил путано и как будто куда-то спешил.
«Адвокат вам дал какой-то лимит по времени что ли?» — усмехнулась судья Елена Максимова.
Заруцкий, как и раньше, сказал, что задумал и совершил преступление сам, и попросил прощения у Дмитриченко и Липатова за то, что они вместе с ним оказались на скамье подсудимых.
«Я стоял спиной к Сергею Юрьевичу, когда он подошел.
Я не был уверен точно, что это он, у меня ломались мысли о совершении преступления. Развернувшись, я открыл банку с кислотой и наотмашь… Сергей Юрьевич вскрикнул нецензурно, схватил меня за рукав, и я снова наотмашь припечатал его банкой,
— заикаясь, рассказывал обвиняемый. — Почему я использовал электролит? Если бы я его ударил раз, пришлось бы ударить второй, а там где второй — там и третий, челюсть бы сломал… Понимаете, к каждому делу свой подход… я сидел, такие вещи понимаю. Если бы я хотел нанести тяжкий вред, я бы применил силу, не стал бы плескать».
Заруцкий, сбиваясь, подтвердил слова Дмитриченко о том, что никакого сговора у них не было, действовал он в одиночку и по «собственному коварному умыслу»: «Где Павел — и где я, это разные миры, разные уровни...
Я не скажу, что я великая криминальная личность, но живу своей жизнью… У меня были свои интересы, Филин, Цискаридзе — все это меня не интересует».
Он признал, что хотел «использовать наивность Павла, даже шагая по головам, костям, судьбам». По словам Заруцкого, Дмитриченко собирался проводить в дачный кооператив, принадлежащий ГАБТу, газ и электричество, и Заруцкий планировал «получить доступ к газификации, электрофикации, проникнуть в балетный бизнес, может быть, доставать контрамарки».
«Была еще мысль — дочь отдать в балет, — добавил он и запнулся.
«Я с себя ответственность не снимаю. Пусть мне Сергей Юрьевич после освобождения позвонит — я за него заступлюсь. Искренне: пусть он поправляется, несет творчество в народ, радует», — завершил свою речь обвиняемый.
После чего смущенно добавил: «Вы, конечно, не обессудьте, ваша честь, 51-я статья Конституции» — и отказался отвечать на вопросы обвинения.
За день до допроса Заруцкого на вопросы сторон, прокурора и судьи отвечал предполагаемый заказчик преступления — 29-летний ведущий солист балета ГАБТа Павел Дмитриченко. На допросе он напомнил о несправедливом, на его взгляд, поведении Филина в отношении артистов балета, после чего повторил, что не признает свою вину в полном объеме, хоть и «не снимает с себя моральную ответственность» за то, что произошло.
По словам Дмитриченко, с Юрием Заруцким они никогда не были друзьями и виделись в общей сложности не более 15 раз.
Павел признался, что жаловался Заруцкому на худрука, был в курсе планов Юрия поговорить с Филиным и даже «ударить разок для лучшего понимания», сам показал дом Филина и купил для общения с Заруцким SIM-карты, но о кислоте ничего не знал вплоть до нападения.
«Он сам предлагал свою помощь, я не стал отказываться — думал, что дальше разговоров это не пойдет, — объяснял Дмитриченко в суде. — У нас в театре тоже много чего говорят, и такое тоже, но дальше слов никогда не идет. Чтобы женщин не оскорблял и артистов не трогал. То, что это преследуется по закону, я не понимал».
Только после инцидента с кислотой артист понял, с кем имеет дело, и испугался. Он говорил — Заруцкий угрожал «сделать то же самое с его девушкой и его семьей», если тот обратится в полицию. Тогда же Дмитриченко сказал Юрию, что больше не хочет иметь с ним ничего общего и даже не просит назад 50 тыс. руб., которые одолжил Заруцкому до преступления.
Вслед за Дмитриченко в понедельник с показаниями выступили четыре свидетеля его защиты, среди которых были бывший премьер балета Большого театра Николай Цискаридзе и гражданская жена Павла балерина Ангелина Воронцова. Цискаридзе назвал Филина «провокатором и истериком», сказал, что тот «занимался кумовством» и неоднократно пытался заставить учеников Цискаридзе отказаться от него и «подписать против него бумаги». Воронцова отзывалась о художественном руководителе более сдержанно, но в целом подтвердила слова Цискаридзе. Оба охарактеризовали Дмитриченко как талантливого танцора и неравнодушного человека и сказали, что не верят в его виновность.
Нападение на Филина было совершено 17 января 2013 года. В лицо худруку плеснули кислотой, он попал в больницу с ожогами лица третьей степени и ожогом глаз. Филин перенес более 20 операций, после чего в сентябре вернулся из Германии в Москву. Выступая в суде, Филин сказал, что никого не прощает за причиненный вред, но определение меры наказания оставил на усмотрение суда.
