Привычка легендарного бывшего главы Федеральной резервной системы Алана Гринспена работать рано утром, лежа в горячей ванне, была приобретена не от хорошей жизни. Столь экстравагантным способом он избавлялся от болей в спине: Гринспен повредил ее, когда 15 августа 1971 года узнал о решении президента Ричарда Никсона о введении регулирования зарплат и цен.

Вмешательство государства в экономику, избыточное экономическое регулирование — это как раз то, с чем главный мировой финансовый гуру боролся в течение всей своей долгой карьеры.

Теперь эта карьера описана в автобиографии Гринспена и быстро переведена на русский язык. И карьера эта сама по себе — урок руководителям государства. Особенно такого, как Россия.

Итак, чему учит опыт самого влиятельного в мире экономиста? Не в последнюю очередь — пониманию границ экономического анализа. Святая вера в эконометрические модели и безграничность прогностических возможностей экономистов, вооруженных современным информационно-аналитическим аппаратом, исправно, десятилетие за десятилетием, опровергается течением событий. Жизнь, как водится, жестче экономических моделей.

Опыт Гринспена свидетельствует о том, что экономику если и нужно трогать руками, то желательно той самой «невидимой рукой рынка» от Адама Смита.

«Как показал… опрос, — пишет Гринспен с присущей ему почти вудиалленовской иронией, — люди стали считать экономические прогнозы не более надежными, чем астрологические. Я еще подумал тогда: «Интересно, а чем же провинились в свое время астрологи?»

Второй — после Никсона — президент, с которым работал этот Вуди Аллен финансового мира, — Джеральд Форд. «Отказ от регулирования экономики был одним из самых славных (и невоспетых пока) достижений администрации президента Форда». Чем-то его, Форда, политика, точнее, ее риторическая артподготовка напоминала словесные интервенции Дмитрия Медведева: «Президент Форд начал кампанию по ликвидации уродливых форм государственного регулирования своим выступлением в Чикаго в августе 1975 года. Он пообещал собравшимся в зале предпринимателям «освободить американских бизнесменов от оков» и «отучить федеральное правительство, насколько это будет в моих силах, влезать в ваш бизнес, в вашу жизнь, в ваши кошельки».

Впрочем, вряд ли действующий глава российского государства решился бы выступить с такой филиппикой, адресованной нашему федеральному правительству — с учетом того, кто его возглавляет. У Форда, в отличие от Медведева, были развязаны руки…

Рональдом Рейганом Алан Гринспен восхищается. Рейган платил ему той же монетой — именно он назначил Гринспена на пост главы ФРС, который тот занимал почти два десятилетия. Мемуарист вспоминает

анекдот, который любил рассказывать Рейган: на параде на Красной площади колонны техники замыкают сумрачные люди в плохих костюмах. Брежнев комментирует: «Это наши экономисты — самое грозное оружие. Вы и представить себе не можете, какие разрушения они способны причинить».

Гринспен пишет: «За этой шуткой крылась давняя неприязнь Рейгана к экономистам, которые, по его мнению, выступали апологетами губительного вмешательства государства в рыночные механизмы». Подходы 40-го президента США были, как определили бы в России, чисто монетаристскими: «Можно до хрипоты талдычить ребенку о пагубности излишеств. А можно разом прекратить все эти излишества, просто сократив сумму карманных денег».

Не менее продуктивной оказалась и работа с президентом-демократом Биллом Клинтоном. Тройка блестящих экономистов – министр финансов Боб Рубин, его зам Ларри Саммерс и сам Алан Гринспен — в те времена были названы журналом «Тайм» «комитетом по спасению мира».

Главный представитель «комитета по спасению мира» всегда исходил из максимы Йозефа Шумпетера о «созидательном разрушении» и остался приверженцем Адама Смита: «Меня всегда поражало, как мало изменились наши представления об эффективности рыночной конкуренции с XVIII века, когда они были сформулированы Адамом Смитом». По этим лекалам и работает мировая экономика, чтобы там ни говорили сторонники дирижизма, госкорпораций и государственного активизма.

Если уж не верим Гайдару — так поверим хотя бы Алану Гринспену, своими глазами наблюдавшему в течение десятилетий становление современной глобализованной экономики.

За это время в собственные взгляды на «невидимую руку» сам гуру, размышляющий по утрам о судьбах мира в горячей ванне, внес только одну существенную поправку: после 11 сентября имеет значение не только «рука», но и качество лидерства. То есть теперь, когда, по определению Гринспена, «власть стала пугающе несостоятельной», фамилии президентов ведущих государств все-таки имеют значение.