100-летие великого и единственного в своем роде артиста Аркадия Райкина в России почти не отмечалось. Расстарался только телеканал «Культура». Он показал небольшой документальный фильм о Райкине и его знаменитый четырехсерийный бенефис середины 70-х годов прошлого века «Люди и манекены», где Райкин-«таксист» в разговорах со своими «пассажирами»-персонажами показывает всю суть тогдашней советской жизни. «Волшебной силой искусства» (так назывался еще один знаменитый райкинский фильм) он умел превращать «манекенов» (не персонажей, а именно своих зрителей и слушателей) в людей. Живых, чувствующих, задумывающихся. Такое превращение было бы особенно важно для нынешней России, да только нет пока способных на это волшебников. Между тем

сейчас самое время реконструировать подноготную тех самых 70-х — десятилетия, когда людям, еще сохранившим способность думать, казалось, что в этой стране не изменится ничего и никогда. Что жизнь остановилась. Что это и есть конец света.

Вроде никто не умер, но мы живем в такой тихой тьме с густыми бровями Брежнева, запахом болота, вкусом слипшихся пельменей в брикетах, нескончаемой бодряческой официозной лжи и «сосисок сраных», хотя это дедушка Ильич, утративший остатки дикции, на самом деле хотел сказать «социалистических стран».

Возможно, главный дар, которым обладал Райкин, — способность говорить правду жизни так называемым простым людям. Не склонным к рефлексии и составлявшим биомассу, опору советского строя, когда он уже окончательно утратил свою революционную пассионарность и реальную идеологическую начинку. Собственно, таким же человеком был и сам Брежнев, искренне Райкина любивший. Простые люди, которым удавалось прорваться на райкинские концерты и спектакли, плакали и смеялись, глядя на персонажей в масках, которые виртуозно менял этот человек с большими, все понимающими умными глазами. Над кем смеялись? Над собой смеялись. По кому плакали? По себе и своей нелепой жизни в окружении этих самых райкинских персонажей.

Сейчас в обществе есть очевидный запрос на сатиру. Но нет самого общества. Поэтому и замечательный «Гражданин поэт», и появившиеся на YouTube ролики с откровенно самодеятельными попытками пародировать или высмеивать нашего нынешнего несменяемого Муамара Муамаровича на самом деле направлены только на узкий круг «своих».

На тех, кто и сам воспринимает все происходящее с иронией или сарказмом. Простой народ по-прежнему сидит по уши в «Аншлагах» (разоблачение на этой неделе шпионившей в пользу России немецкой четы по фамилии Аншлаг, по-моему, смешнее всех шуток этой программы вместе взятых), «Комеди клабах» и нескончаемых конкурсах бездарных юмористов из народа. Телевизионные юмористические шоу, которых развелось великое множество, смело шутят над несмешным, неопасным или неважным. Пародируют Путина, но не путинизм. Нет ничего дурного и в шутках про телесный низ, но тогда шутите как Бенни Хилл.

Райкин был не просто неизмеримо талантливее нынешних заслуженных и народных артистов эстрады. Он не просто читал написанные талантливыми писателями и отобранные им монологи, а жил в них. Он в отличие от нынешних «успешных» артистов юмористического цеха от Петросяна до Павла Снежка Воли не опускался до уровня публики, а поднимал ее до себя. Он говорил о жизни так, что это было понятно тем самым людям, ментальные потомки которых сейчас тупо участвуют в съездах «Единой России» и «народных фронтах». И объяснял, не унижая достоинства своих собеседников из публики, что такое хорошо и что такое плохо.

Российская власть, взяв за образец власть советскую, делает все возможное, чтобы народ оставался скопищем манекенов. Телесных, но не живых существ, коими можно пренебрегать в бесконечном дележе исчезающих и никем не возобновляемых российских богатств, используя этих манекенов лишь как потребителей отупляющего телевидения и безмозглый электорат на все более редких и предсказуемых выборах.

Печально, что райкинский талант сегодня актуален прежде всего политической своей стороной. Ведь, как всякий настоящий артист, он возвышался над злобой дня, говоря нам об устройстве жизни как таковой, вне времени и пространства. Но время иногда предъявляет слишком жесткие и примитивные требования: надо же кому-то попробовать оживить эти миллионы манекенов, пока вся страна не стала совершенно безжизненным пространством или окончательно не потеряла базовые координаты нормального существования.