В четверг ряд весьма известных и уважаемых людей опубликовали в центральных СМИ призыв к гражданам России прийти на выборы и проголосовать за Ирину Хакамаду. Они призывают сограждан не отворачиваться с брезгливостью от политики, выполнить свой гражданский долг и, отдав свой голос протеста, продемонстрировать наличие собственной политической воли.

Тут особенно важно, кажется, отдавать себе отчет, что в воскресенье на выборы вообще никто не пойдет. Те, кто пойдет голосовать за Путина, пойдут на демонстрацию. Чтобы сказать: мы — за! Вроде как на первомайскую. И Александр Вешняков, истинный именинник 14 марта, уже пообещал, что все атрибуты будут налицо: буфет, шарики и праздничное настроение. Те, кто собирается голосовать за Хакамаду, также, конечно, пойдут не на выборы, ибо никакого выбора в прямом смысле электоральной демократии делаться не будет. Они отправятся как бы на альтернативную демонстрацию. Чтобы сказать: мы против и нам противно! На демонстрацию, так сказать, диссидентскую.

Кремль этой ситуацией вполне удовлетворен: сходите на выборы, проголосуйте за Хакамаду — почувствуйте себя проигравшим.

Вообще, выборы и голосование — отнюдь не одно и то же. Если вы сидите перед светящимся синим квадратом на экране, то еще не можете утверждать, что смотрите телевизор. И если в забеге участвует одна лошадь и шесть коз, то это может быть вполне впечатляющим зрелищем, но оно не называется скачки.

Говорят, Путину нет альтернативы, его хочет народ. Это, если разобраться, сущая чепуха, навязанная нам в расчете на нашу бездумность. Путин действительно и популярный, и яркий политик, что он многократно доказал. Однако он не единственный политик в стране, как любят повторять дежурные аналитики. Путинская администрация целенаправленно вела войну против всех центров, где могла бы быть сосредоточена ресурсная база другого, даже не альтернативного, а просто другого потенциального лидера. Зачищала поляну и устраивала показательные вооруженные набеги на фрондирующие кланы, способные поддержать такого лидера. Пунктуально контролировала эфир, отдавая прямые указания руководству телеканалов, кого показывать и сколько, кого нет, про кого только плохое, про кого только хорошее.

И сам составленный ею сценарий нынешних выборов направлен вовсе не на победу Путина, которая могла бы состояться без всего этого, а на доказательство именно тезиса о его безальтернативности.

То есть на создание ситуации, когда ни один из кандидатов не набирает сколько-нибудь значимого пакета голосов. Когда 5-6% для них — потолок, обрекающий их на заведомую маргинализацию.

Легко прикинуть. По всей видимости, Сергей Глазьев, если бы имел серьезные ресурсы и беспрепятственный доступ к СМИ, набрал бы никак не менее 15%. Его потому директивно и отключили от эфира еще накануне выборов парламентских, что показатели его проявляли незапланированную самостоятельность. Не менее 10% (судя по парламентским выборам) мог бы взять Жириновский. А еще Зюганов, Явлинский. Достаточно очевидно, что даже при инерционном ходе выборов, без каких-то эксцессов и рывков кандидат «не Путин» взял бы не менее 30–35%. То есть не менее трети пришедших на выборы высказались бы не за действующего президента.

Путин бы все равно побеждал. Зачем тогда надо было отсекать более презентабельных соперников? Устраивать цирк с драчуном Малышкиным и аграрным полковником Харитоновым? И телевизионно-вешняковскую порнографию? Ответ на самом деле прост. Необходимо было создать ситуацию безальтернативности. Создать условия для того эффекта, который социологи описали накануне выборов как «спираль молчания» или эффект Большого брата. То есть ситуацию, когда у «электорального болота» — людей без четких политических установок, подверженных информационным влияниям и нуждающихся в стадности, в идентификации с большинством — остается только один шлюз, только один выбор. И таким образом превратить это болото в ядро путинского большинства.

Именно для этого кремлевским конструкторам понадобилась столь радикальная советизация политической жизни и выборных институтов. Превращение их в обманку.

Безальтернативные выборы, впрочем, не их изобретение. Альтернативы действующему лидеру не находится во многих квазидемократиях, в том числе на постсоветском или внутрироссийском пространстве, будь то Казахстан, Белоруссия, Туркмения или Башкирия прежних времен и сегодняшняя Кабардино-Балкария. И везде примерно один и тот же предвыборный праздничный набор. Жесткий контроль над электорально значимыми СМИ, картонные альтернативные кандидаты, жесткое регулирование правил игры в пользу начальства якобы независимыми органами надзора (ЦИК, суды). Наконец, политическая зачистка поляны — показательные хозяйственно-политические репрессии против фрондирующих кланов, каковые репрессии становятся для прочих кланов сигналом к «построению под лидера». Ну и как общий результат — единство хозяйственно-административной вертикали, работающей на заведомого победителя.

Демократические выборы — это всегда, даже в самых развитых демократиях, борьба идей и опирающихся на эти идеи элит за голоса избирателей.

В квазидемократиях, где вместо выборов праздничное голосование, схватка элит проходит заранее — за кулисами и без народного участия, а нации лишь предлагается парафировать результаты этой схватки в праздничной атмосфере всенародного волеизъявления.

Я думаю, по-своему правы те, кто пойдет голосовать за Хакамаду. Но я, пожалуй, все же не пойду; не пойду, чтобы сказать: не надо мне подсовывать резиновую подметку под кисло-сладким соусом и уверять, что это антрекот. Я не пойду на выборы, потому что демократические выборы в России в 2004 году не состоялись. Центральная мысль предвыборной кампании Ирины Хакамады: «Мы — против Путина». А я не уверен, что я против непосредственно Путина. Я против того, чтоб выборов не было. Я не пойду, чтобы сказать: не надо из нас делать проигравших, показывать нам, что нас, дескать, мало, и записывать нас в маргиналы, у вас просто колода крапленая.