Цивилизация
Если российские «лыжницы» на склонах Куршевеля и волновали главу французского МВД и лидера правящей партии «Союз за народное движение» (СНД) на прошлой неделе, то уж точно в последнюю очередь. Гораздо более живой интерес у Николя Саркози вызывала главная дама французского правительства — министр обороны Мишель Алльо-Мари. Накануне съезда СНД она наконец отказалась от притязаний на высший пост в государстве, встав на сторону министра внутренних дел.
Еще важнее для Саркози стала публичная поддержка со стороны Алана Жюппе — бывшего премьер-министра, бывшего лидера правящей партии и бывшего главного кандидата в преемники Жака Ширака. Жюппе лишился своего положения, прикрыв собой пару лет назад главу государства в ходе расследования громкого коррупционного скандала. Теперь же, поддержав Саркози, Жюппе просто показал, что собирается остаться во французской политике в будущем и, возможно, еще на что-то претендовать.
После этого дело уже было сделано. Поддержка Саркози со стороны еще двух бывших французских премьеров и политических тяжеловесов «правых» Эдуара Балладюра и Жан-Пьера Раффарена лишь зафиксировала, что перелом произошел. Да, у Саркози остались оппоненты в стане правых, да еще какие — президент Жак Ширак и премьер-министр Доминик де Вильпен. Но оба практически в полной политической изоляции. Еще недавно казавшаяся грозной и мощной коалиция «ширакцев» уступает «саркозистам» и почти развалилась.
Ширак держит паузу, многозначительно намекает, что еще думает о выдвижении на третий срок. Этого почти наверняка не произойдет.
Как шутят сами французы, у Ширака нет другой предвыборной программы, кроме лозунга «победим Саркози и отправим его послом в какую-нибудь маленькую страну».
С таким проектом, да еще перед лицом угрозы «реванша социалистов» во главе с Сеголен Руаяль победить невозможно. Потому все больше правых политиков и функционеров выбирают не политическое самоубийство, а Саркози.
До недавнего времени казалось, что еще может сыграть ставка на «преемника» де Вильпена, однако большинство министров его собственного кабинета уже давно на стороне главы МВД. Добило же де Вильпена подконтрольное Саркози по партийной линии парламентское большинство правых в Национальном собрании. Стоило французскому премьеру в начале этого года попытаться в последний и решительный раз обозначить свои амбиции, как он получил ультиматум: или придет на заранее превращенный в бенефис Саркози съезд СНД, или депутаты провалят в парламенте пакет поправок в конституцию Франции. Де Вильпену пришлось пойти, договорившись, правда, заранее с Саркози по телефону, что забежит ненадолго.
Конечно, окончательная победа Саркози на президентских выборах далеко еще не гарантирована. В конце февраля — начале марта нужно выдержать последний бой с Шираком, не дав тому возможности разрушить президентскую кампанию Саркози или собственным выдвижением, или, например, назначением кого-либо из заклятых врагов Саркози главой фактически отвечающего за проведение выборов МВД (нынешний министр, став кандидатом, должен будет уйти со своего поста).
Наконец, у Саркози нет очевидного преимущества перед кандидатом социалистов Сеголен Руаяль. Чтобы ее победить, нужно помимо не обеспеченной пока полностью консолидации правых еще решить и проблему ультранационалистов во главе с Ле Пеном. Скорее всего, в отличие от 2002 года лидер «Народного фронта» не соберет 500 подписей народных избранников и представителей региональных элит, которые необходимы чтобы участвовать в выборах президента. Это откроет Саркози возможность получить часть голосов националистов и тогда уж точно обыграть Руаяль. Но о таких вещах вслух лучше не говорить, да и перегнуть палку в играх с крайне правыми избирателями опасно. В общем, игра Саркози и результат президентских выборов во Франции еще не сделаны.
Но сама логика происходящего сегодня в Пятой республике уже вполне очевидна и имеет для нас вполне прикладное значение.
Сама нынешняя российская политическая система во многом скопирована в Конституции 1993 года с Пятой Французской республики. В первую и главную очередь, это касается модели президентской власти и ее разделения с правительственной исполнительной властью. Есть, правда, и существенное отличие. Во Франции правительство все же подконтрольно парламентскому большинству, а вся эта конструкция, в свою очередь, опирается на партийную систему. Партийный механизм одновременно соперничества и симбиоза социалистов и голлистов на протяжении многих лет и уже десятилетий обеспечивал устойчивость французской республики, а также являлся принципом формирования правящего класса Франции и функционирования ветвей власти.
Во время президентских выборов во Франции в 2002 году для системы прозвучал первый звонок. Кандидат социалистов Леонель Жоспен даже не вышел во второй тур, пропустив туда ультраправого Ле Пена. Зарницы полыхающих машин в трудных кварталах парижских предместий в 2005 году стали для французского политического класса еще одним и уже, пожалуй, последним предупреждением.
И элита, да и большая часть французов поняли, что Пятой республике нужен «апгрейд».
Перед Францией стоит множество социально-экономических проблем. Многие схожи с теми стратегическими вызовами, которые рано или поздно полностью осознает и Россия, когда схлынет конъюнктура нефтегазовой политики. Проблемы слабо контролируемой миграции и межнациональной, межрелигиозной интеграции стоят на первом месте. Сразу следом — вопрос национального суверенитета и национальной идентичности в рамках европейской интеграции. Рядом неэффективность национального рынка труда и пенсионной системы. Здесь же структурные преобразования экономики, причем защита того же сельского хозяйства в условиях глобализации и глобальной торговли является для Франции вполне себе приоритетным национальным проектом уже много десятилетий. Поскольку речь идет не только об отрасли экономики, но о воспроизводстве французской культурной и политической традиции.
В социальной политике на первое место выходит вопрос обеспечения права французов на жилье. В конце 2006-го и начале 2007 года французские политики вынуждены были отвечать на вызов общественного движения «Дети Дон Кихота», которое развернуло на главных улицах и площадях крупных французских городов многочисленные палатки для людей без определенного места жительства. В результате сегодня обсуждение вопроса о строительстве социального жилья становится во Франции если не национальным проектом как в России, то одной из главных тем предстоящих выборов.
Тем более что за этой конкретной проблемой французы видят и более общие. Где в будущем брать деньги на поддержание национальной модели широких социальных гарантий со стороны государства и как преодолевать нарастающее, несмотря на это, социальное неравенство, которое к тому же еще очень тесно переплетается с вопросами миграционной политики и интеграции французской нации.
В конечном счете все дискуссии выходят на один и тот же вопрос — гарантировано ли Франции место в мире будущего и что делать, чтобы преодолеть очевидную опасность оказаться неконкурентоспособной и раздираемой на части внутренними и внешними вызовами.
В принципе, все как у нас. Другое дело, что Россия, даже начиная задаваться в целом всеми этими вопросами, сегодня еще имеет возможность (или порожденную «тучными годами» иллюзию возможности) на них пока не отвечать. Франция, судя по всему, таких иллюзий и возможностей уже лишена.
То, что происходит в 2007 году в ходе французских выборов, показывает это со всей очевидностью. Социалисты оправились от оглушительного провала 2002 года, нашли в себе силы и способ (имя которой Сеголен Руаяль) политически возродиться. Ответом правых мог быть только столь же не типичный для прежней Франции Николя Саркози — сын эмигрантов, но из Восточной Европы, француз в первом поколении. Политик, скорее, американского типа, считающий примером Тони Блэра и задевающий во французах струны подспудной национальной любви к Наполеону. Функционеров-мужчин из соцпартии мог бы победить и де Вильпен, и сам Ширак.
Победить же Сеголен Руаяль, являющуюся сегодня новым воплощением Марианны, символического женского образа Франции, может только такой, как Саркози.
Конечно, кто победит — Наполеон или Марианна, — имеет значение и на французской политике скажется. Но феномен Руаяль, так же как и феномен Саркози, на самом деле суть одно и тоже. У них во французской политике уже одно имя — «Сего-Сарко». Это имя символизирует обновление французской элиты, французского политического класса — и поколенческое, и мировоззренческое. Одновременно оно символизирует модернизацию политической системы Пятой республики.
Оппозиция «правые — левые», «голлисты — социалисты» на глазах опять превращается в симбиоз. Выражаясь более близкими нам терминами, в левую и правую ногу одного и того же организма.
Сегодня между формальными противниками из лагерей Руаяль и Саркози намного больше общего, чем с их собственными однопартийцами прежних поколений.
На этих выборах они нужны друг другу, чтобы победить вместе прежнюю французскую политику. Они выстраивают новые правила политической игры, вместе поддерживая поправки в конституцию, устанавливающие возможности правового преследования и отстранения от должности главы государства.
<1>Они и править будут, скорее всего, вместе. Ведь после апрельских выборов президента республики летом пройдут выборы Национального собрания. Французская политическая система содержит в себе принцип «сожительства», когда президент от одной из политических партий вынужден сосуществовать с правительством и парламентским большинством от другой. Следует ожидать, что французы на предстоящих выборах так и поступят, открыв дорогу к власти одновременно и новым правым, и новым социалистам. И, например, если президентом станет Саркози, то очень может быть, что главой правительства ближе к осени станет Сеголен Руаяль. Или наоборот. Если так решат французы, разные политические позиции которых сегодня, тем не менее, имеют один общий для всех пункт — Франции необходимо серьезное политическое обновление и какой-то мощный социально-экономический прорыв вперед. Преемственность тут сейчас не актуальна.
Россия рано или поздно тоже доживет до выборов, на которых захочет не «преемственности» и «стабильности», но обновления и развития.
Во Франции сам политический класс сообразил, в чем дело, и сегодня пытается дать некий ответ на этот запрос и вызов.
Способность адаптироваться к новым условиям и требованиям является главным показателем качества элиты и ее способности обеспечивать устойчивость развития страны.
Как будет в России — узнаем, когда переживем годы нефтегазового наркоза и прелести исторического отдохновения под сенью «преемника».
