Достаточно бегло просмотреть декларации высшего государственного чиновничества, чтобы задаться естественным, как восход солнца, вопросом: зачем им, собственно, зарплаты?

Бессмысленно искать связь между официальным доходом и действительными активами семейств, превращающихся в целые кланы. Нелепо высчитывать, как можно на такую зарплату не то что приобрести – содержать все эти «самосвалы» марки БМВ и земельные участки размером с крупный советский колхоз-миллионер.

В России власть – это собственность, а собственность – это власть. Нет более банального и одновременно точного описания политико-экономического устройства России. В этом смысл государственного капитализма и любого кооперативно-«озерного» типа хозяйствования. Как говорил один крупный государственный топ-менеджер из разряда «решал»: «Деньги – это не проблема». Потому что у тех, кто на самом верху власти, они есть. А если их нет, то принесут по первому зову.

В этом контексте занятно звучат слова пресс-секретаря президента по поводу повышения зарплат главы государства и премьера: «Дело в том, что президент и премьер-министр в нашей стране фактически были, образно говоря, самыми низкооплачиваемыми представителями высшей власти. Их зарплата не повышалась, она не была повышена, когда было общее повышение зарплаты у чиновников, сотрудников администрации президента, аппарата Белого дома. И просто сейчас это запоздалое приведение зарплаты в соответствие».

Так фактически или все-таки образно говоря? Или фигурально выражаясь? Главное же – при чем здесь зарплата. Де-юре – это расчетная величина, на которую накручиваются надбавки и премии. А де-факто – зарплата бывшим дуумвирам не слишком нужна, они находятся на полном государственном обеспечении. Или эти костюмы, галстуки, часы покупаются на аванс? Или на премию за перевыполнение показателей инфляции и недовыполнение параметров роста ВВП?

Не столь давно Владислав Сурков сетовал на то, что идет дискредитация самого класса чиновничества и это нехорошо.

Замечание справедливое. Другой разговор, что повышения окладов вроде тех, что происходили осенью, повышения на фоне стагфляции не слишком этичны. Чиновничество – класс ригористичный по определению, он не может стоять в авангарде демонстративного потребления. Основная масса этого класса – люди со скромным достатком, но судят о явлении не по ним, а по тем персонажам, которые всегда на виду. Отсюда и представления о том, что чиновник – это богач, обладатель собственности и связей.

В обществе – разрыв между богатыми и бедными. В чиновничьем сословии ситуация воспроизводится в миниатюре (хотя и не в такой уж миниатюре, с учетом роста отряда галстуконосных).

Правда, ныне и основная масса чиновников – уже не честные служаки советского типа в обтерханных пиджачках и страшноватых галстуках с засаленными узлами. Это вполне себе бодрые молодые люди вокруг тридцати, готовые «выполнить любой приказ любого правительства», чтобы дальше взбираться по карьерной лестнице системы «власть-собственность».

Раньше чиновничья аскеза проявлялась действительно в запретах и ограничениях, свойственных той самой советской номенклатуре, на борьбе с привилегиями которой строилась карьера раннего Бориса Ельцина. Но, например, чиновникам ЦК меньше дозволялось, чем чиновникам Совмина, а государственные коммунальные дачи партноменклатуры, как правило, с удобствами во дворе едва ли можно было считать чрезмерной привилегией.

Теперь чиновничья аскеза – героический отказ, хоть георгиевскую ленточку вешай, от недвижимости и счетов за рубежом. Это вам не паек с докторской колбасой из столовой лечебного питания в Доме на набережной.

В огосударствленной экономике чиновник, а не предприниматель становится главной фигурой. Служба, а не частная инициатива – измеритель рабочих достоинств. Престиж чиновничьей карьеры – в госорганах, госкорпорациях, госбанках – уже почти ни с чем не сравним, так исказилась иерархия социальных статусов за последние годы. А образцы удачи и успеха как раз и демонстрирует высшее чиновничество: есть к чему стремиться, каждому хочется иметь декларацию о доходах и имуществе, расползающуюся в табличном виде на три страницы.

Поддерживать чиновничество рублем, причем демонстративно поддерживать, повышая престиж этой страты, – часть политики воспитания в гражданах лояльности к власти.

Чем больше чиновников, тем лучше: против самих себя они восставать не будут. Власть имеет государственную монополию на производство конформистов, государство превратилось в фабрику конформизма, оно готовит в виде целого сословия страховочную сетку для себя.

Так что зарплаты будут расти. Даже у самых, «образно говоря, низкооплачиваемых».