Цивилизация
Застать на месте министра юстиции оказалось задачей не из легких. В рабочем графике недавно назначенного на эту должность Александра Шубина (в прошлой украинской жизни — нотариуса) в этот день значились традиционное утреннее совещание с главой, встреча с российской делегацией, заседание совета министров. Параллельно сотрудницы минюста пересчитывали и раскладывали в полиэтиленовые мешки новогодние подарки – на следующий день их отвезли в один из луганских приютов.
В седьмом часу вечера, дожидаясь возвращения Шубина, листаю принятую еще в мае временную конституцию ЛНР. Запрещена продажа земли и националистические организации, государственный язык – русский и украинский, цензура под запретом «кроме случаев, предусмотренных законом».
Александр Шубин – мужчина средних лет, пригласивший меня в представительский министерский кабинет (на нижней полке столика в приемной пылятся перевернутые таблички с именами прежних хозяев), – выглядит уставшим и немного не в своей тарелке. Мы беседуем, когда в администрации остается одна охрана. Отвечает негромко, кратко, извиняется за плотный график.
— Законодательная база в республике только формируется. Какие основные законы уже приняты?
— Хороший вопрос. Только не по адресу, — улыбнулся министр. — Полного перечня законов, которые приняты народным советом ЛНР, у меня нет. Народный совет хранит это под грифом «секретно».
— Почему?
— Формально оснований не было — положение о министерстве юстиции принято только 24 декабря. До этого совет ссылался на отсутствие правовой основы для взаимодействия с нами. Но ответа нет до сих пор.
Тогда же, 24 декабря, в народный совет направлен закон о судах. Ходил к председателю, попросил, чтобы побыстрее его рассмотрели и приняли, нужно же запустить судебную систему. Он мне честно ответил: до Нового года завалены работой и рассмотреть не смогут.
— На ваш взгляд, почему отношения минюста и народного совета не складываются?
— Взаимодействие, рабочее общение действительно не налажены. Практически по всем вопросам, с которыми я обращался к депутатам, получил полный отказ. Со ссылкой на отсутствие правовых полномочий. С позавчерашнего дня такие полномочия появились, пока ситуация не меняется.
— Закон о судьях не принят. Кто тогда определяет, как наказать виновного?
— А он никак не наказывается. Людей задерживает военная комендатура или милиция — если совершено тяжкое преступление, сидят, ждут, пока появится закон и все разрешится. Если административное правонарушение, например, пьяный дебош, как я слышал, дают 10 или 15 суток общественных работ и отпускают.
— Что произошло с осужденными, которые сидели в луганских колониях с украинских времен?
— Продолжают сидеть. Исправительные учреждения перешли в введение МВД.
— Как вы относитесь к практике «народных судов»? Например, знаменитому суду над насильником в Алчевске…
— Честно сказать, даже не знал об этом, — в лоб заявил министр юстиции. После пересказа знаменитого видео добавил: — Чисто по-человечески я бы тоже руку поднял. С точки зрения же юридической — нужно судить по закону, — и тут же многозначительно добавил: — А если закона нет…
— Сколько законопроектов уже подготовило ваше министерство?
— Около 15 наших законопроектов лежат в народном совете. Параллельно практически каждое министерство обращалось к нам — помогали составлять законопроекты им, вычитывали, правили. Насколько я знаю, в совете лежит непринятыми 63 законопроекта. Львиная доля прошла через нас.
— И, как ранее заявляли представители республики, законы пишутся калькой с российских? Или что-то изменилось?
— Полную кальку мы не вытянем даже чисто материально. Конечно, было бы проще поменять в тексте «Российскую Федерацию» на ЛНР. Но так не получится. Россия — очень большая страна, ее законодательная база формировалась многие годы.
Мы берем лучшее из законодательства Украины, России, используем опыт других республик, например Грузии и Крыма. Если ЛНР войдет в состав России, законодательство, конечно, будет меняться. Но для выживания на временный период необходима хотя бы основная база.
